– Быть иль не быть – вот в чем вопрос… – пробормотала Вера.
– Если вы иронизируете, то совершенно напрасно, – обиженно фыркнул режиссер.
– Ни в коем случае! – заверила Вера.
– Ну ладно. – Антон Федорович милостиво махнул своей веероподобной рукой. – Тогда слушайте дальше. Но вот дочь влюбляется в обычного человека, Владимира. И какова будет реакция отца? Опять два варианта! Либо он, условно говоря, будет готов благословить эту любовь, либо будет готов ее разрушить! Лирическое и драматическое! Но каким станет финал?!. – Волынцев выдержал истинно театральную паузу и провозгласил: – А вот это до конца спектакля никто не узнает! Ни-кто! Даже я! Потому что все будет решать в самом конце колесо фортуны! Слепой жребий! Лотерея!
Режиссер смотрел торжествующе, следователь – недоуменно.
– Дело в том, – подал голос Дудник, – что в самом конце на сцену вынесут плотно закрытый со всех сторон барабан, типа того, в каких крутят всякие лотерейные штуковины…
– В нем будут два шара – белый и красный, – перебил Волынцев. – Мы приглашаем любого желающего из зрительного зала – любого зрителя, совершенно произвольно! – тот крутит барабан и наугад вытаскивает шар. Вытащит белый – Иван Грозный благословит любовь, и в финале мы увидим лирическую героиню. Вытащит красный – Иван Грозный разрушит любовь, и в финале мы увидим драматическую героиню. И сам Иван Грозный в финале тоже будет разным, хотя играет его один актер. А вот дочерей сыграют две актрисы.
– Это, конечно, несколько нарушает генеральную концепцию нашего театра, – заметил директор, – у нас всегда должен быть хэппи-энд, но… в конце концов, здесь все во власти зрителя. И сегодня может быть так, а завтра – эдак, а то, что в конечном счете все определит случайный зритель, без сомнения, привлечет публику.
– Оригинально, – оценила (правда, не слишком искренне) Вера. – И вот такую пьесу придумал Лепешкин?
– Такую концовку придумал я! – провозгласил Волынцев. – Но прелесть пьесы как раз в том, что она дает огромный простор для режиссерских фантазий! В ней нет жестких рамок, непоколебимых конструкций!.. Возьмем Шекспира! Как бы вы ни хотели осовременить «Отелло»…
– Стоп! – прервала Вера. – Оставим Шекспира. Меня сейчас интересует не он, а Лепешкин.
– Хорошо, – ничуть не обиделся за классика Волынцев, а Дудник согласно кивнул:
– Конечно-конечно, просто сами понимаете… Это ведь довольно символично: наша пьеса про дочь Ивана Грозного, а вы тоже Ивановна, только Грознова… И Антон Борисович хочет пояснить, что Кирилл Лепешкин написал очень интересную пьесу.
– И вообще, как я выяснила, он очень модный драматург, уж извините, была не в курсе… Мне бы поподробнее о нем узнать… пожалуйста.
И Вера подарила свой фирменный взгляд, где было чуть-чуть сожаления, чуть-чуть мольбы, чуть-чуть готовности принять помощь. Это часто срабатывало.
– Мы вам все расскажем, – проявил ответную готовность Дудник. – Кирилл Лепешкин выстрелил два года назад…
– В каком смысле – выстрелил? – не слишком, но все же насторожилась следователь.
– В том смысле, что два года назад появилась его первая пьеса, она была представлена на конкурсе современной драматургии – весьма престижном конкурсе! – и заняла первое место. Понимаете, первая пьеса совершенно неизвестного автора, и сразу первое место! Появились очень лестные рецензии, отмечались новизна, оригинальность… В общем, это сразу вызвало огромный интерес, о Кирилле сразу заговорили, и сразу несколько театров – в том числе очень известных, московских и питерских, – взяли пьесу к постановке. А где-то чуть больше года назад – новая пьеса. И снова большой успех!
– А пьеса, которую вы репетируете… она какая по счету? Первая или вторая?
– Она третья! – с явной гордостью сообщил Дудник. – Кирилл закончил ее где-то в начале мае. Мы узнали об этом первыми, по крайней мере, другие театры ничего не знали, и я тут же начал с Кириллом переговоры о первом показе…
– Минуточку, – остановила директора Вера. – Никто не знал, а откуда узнали вы?
– Счастливое стечение обстоятельств. Нам рассказал Дмитрий Лиханов, наш артист, он как раз и будет играть роль Владимира, возлюбленного дочери Ивана Грозного.
– А он откуда узнал?
– О-о-о… это тоже счастливое стечение обстоятельств! Ведь Кирилл Лепешкин наш, местный. Он только десять лет назад уехал в Москву, после смерти матери. Так вот с Дмитрием он вместе учился в нашей театральной академии. Только Дмитрий учился на актерском, а Кирилл – на театроведческом. Правда, на театроведческий был всего один набор, его делала Гертруда Яковлевна Стрекалова, очень известный, причем давно и не только у нас, театральный критик. С того времени Дмитрий и Кирилл знакомы. Но, насколько я понимаю, они в последние годы почти не общались, а в начале нынешнего года довольно случайно пересеклись в Москве, когда Дмитрий участвовал в съемках…