– Пять, – задохнулась она, когда его палец проник в нее, лаская. – Тысяч? У тебя еще есть долги?
– Только восемьсот фунтов, – сообщил он, языком пройдясь между ее грудей, продолжая ласкать ее пальцем.
– Восемьсот фунтов, – снова задохнулась Каро, откинув голову на спинку стула. – Это немалые деньги. Как ты собираешься их заработать? У тебя теперь столько жен, сколько позволено.
– Верно, – отозвался он. – А еще верно то, что я женился именно на той, которую хотел.
– Но когда именно ты поспорил, Эш? После жемчужного ожерелья или до него? Ты поспорил, что погубишь меня?
– Поспорил Кэл. После жемчужного ожерелья. После кареты и твоей яростной и преднамеренной атаки грудью. Когда я знал, что не смогу жить без тебя. Именно тогда.
И с этими словами он ворвался в нее, крепко держа ее ноги у себя на поясе, а она балансировала на краю стула. Они слились воедино, охваченные огнем желания. Он прижал ее к себе, а потом опрокинул в бездну страсти.
– Мы когда-нибудь предадимся любви в постели, лорд Эшдон? – прошептала Каро, задыхаясь у его шеи, чувствуя влажные кудри у него на затылке, жадно вдыхая его запах.
– Со временем.
– А ты сможешь поспорить еще раз, чтобы покрыть долг в восемьсот фунтов?
– Мог бы, – ответил он. – Могу поспорить, что ровно через девять месяцев ты родишь ребенка.
– День в день, лорд Эшдон? – уточнила она.
– С точностью до часа, моя госпожа.
– Эшдон, можешь смело делать ставку.
Эпилог
Обед был поздний, и все из-за того, что Каро и Эшдон никак не могли оторваться друг от друга.
Сидя в белом салоне за чашечкой чая, София довольно улыбалась. Дела шли замечательно, как она и ожидала. Муж Каролины был полностью в ее руках. Какой прелестный мальчик!
Как и ожидалось, Маркхэм объявил о своем решении отправиться в Америку с Джоном и его сыновьями при первой возможности, которую следовало организовать или отменить с особой тщательностью. Она пока не решила, когда ему такая возможность будет предоставлена.
Чтобы оправдать ожидания Маркхэма в отношении ее реакции на его заявление, София немного повозражала и выразила всевозможные сомнения и опасения, которые должна высказать любая мать. Встретив сопротивление с ее стороны, Маркхэм еще больше пожелал уехать. София пока не знала, стоит ли им уезжать до окончания сезона. Она также не знала, согласится ли Джон оставить своих сыновей на весь лондонский сезон. И она не была уверена, что реакция Джона ее волнует. В конечном итоге племянникам было бы полезно пообщаться с английской аристократией.
Англия от этого тоже могла бы выиграть.
Учесть надо было многое, и времени на это было достаточно. Дом затих. Марк, Джон и племянники катались верхом в Гайд-парке.
Каро и Эшдон уехали в Шалдон-Холл. Это был красивый дом второго герцога Эшдонского, построенный во времена правления королевы Елизаветы, прекрасно сохранившийся и усовершенствованный с тех пор, а также знаменитая резиденция Уэстлина. София полагала, что Уэстлин останется в городе на ближайшее время.
Каро и Эш для разнообразия могли ломать теперь его мебель.
Каро вышла замуж за человека, которого обожала, дом на Курзон-стрит был отдан в ее распоряжение, и она отделает его по своему вкусу; Маркхэм покинул беспокойный Париж и скоро отправится в Нью-Йорк учиться тому, что существуют более надежные способы оценить мужчину, кроме красиво завязанного галстука или способности пить бренди; Анни и Ставертон должны пожениться всего через несколько недель…
Фредерикс принес горячий шоколад. София стала размышлять о надвигающейся скуке жизни.
– Собираешься переделать эту комнату? Теперь нет надобности в белом, не так ли? – спросил он, поставив поднос с шоколадом на столик у камина.
Она очень любила чай, но не было ничего лучше шоколада в пасмурный день.
Прошлым вечером Уэстлин унес белую фарфоровую вазу к себе домой.
– Да, я думала о розовом дамасском шелке для стен в память об эффектной победе Каро в розовой гардеробной в доме Гайда. Такую ночь надо отмечать и помнить, не так ли?
– Розовый? Это оттенок малинового?
– Что-то между малиновым и красным, – пояснила София, приглашая Фредди присесть. Они были одни на этом этаже дома в такой час, и никто не мог видеть, как фамильярно они общаются. Их репутация пострадать не могла. – Можно сменить и обивку мебели. На прошлой неделе видела замечательный нежно-розовый дамасский шелк.
– Что еще? Без белой вазы… – Фредерикс пожал плечами.
– Можно купить коллекцию французского фарфора, – предложила она. – Французский фарфор хорошо сочетается с розовым.
– Ты собираешься покупать? Зачем тебе покупать?
София улыбнулась.
– Гораздо забавнее, когда покупает кто-то другой.
– Подумай, чего бы тебе хотелось, и будешь готова, когда тебя спросят.
– Ты хорошо меня знаешь, Фредди.
– Просто у меня большой опыт, графиня. О, кто-то стоит у дверей. Простите меня, я должен снова стать дворецким.
Прошло минуты две, Фредерикс открыл дверь и проводил в комнату самую неожиданную гостью – леди Луизу Кирклэнд. Странно, но она была без своей кузины, леди Амелии Кавершем, и компаньонки, леди Джордан. Это говорило об очень многом. София была слегка заинтригована.
– К вам леди Луиза Кирклэнд, леди Дэлби, – объявил Фредди, весело подмигнув ей.
Старый плут!
София вдруг сразу поняла, в чем суть, спина ее напряглась, подбородок гордо поднялся. Фредерикс, знавший ее в самые худшие и самые лучшие времена, понимал ее гораздо лучше, чем она сама. К счастью, самые плохие дни у нее бывали очень редко.
София встала, чтобы поприветствовать молодую гостью. Недавний разговор с Анни, возможно, заставил ее более сочувственно взглянуть на рыжие волосы девушки, и она пригласила Луизу сесть.
Девушка сразу приступила к делу.
– Леди Дэлби, благодарю вас, что согласились принять меня.
– Не стоит благодарности. Могу предложить вам чашечку шоколада?
– Да, спасибо.
При этих словах Фредерикс тихонько вышел из комнаты. Оставшись наедине с Софией, Луиза не стала терять времени. Софии это показалось еще более интригующим.
– Я стою перед дилеммой, леди София. Не знаю, что сказать о… как выразиться…
София лишь подняла брови, изобразив приятную заинтересованность и продолжая помешивать шоколад.
– Я… – произнесла Луиза и залилась румянцем. – Думаю… мне нет надобности рассказывать вам о… о моем жемчужном ожерелье и о том жемчужном представлении, которое состоялось в доме Гайда два дня назад.
– Нет, – согласилась София. Девушка действительно была очень забавна. – Вам не стоит мне это рассказывать.
– Не знаю, как это случилось на самом деле, то есть я не знаю всех подробностей. – Луиза постепенно набиралась смелости и уверенности. София всегда восхищалась ее прямолинейностью. – Моя бабушка подарила мне очень красивое жемчужное ожерелье, и лорд Даттон как-то заполучил его у моего отца, лорда Мелверлея, и пытался подарить его вашей дочери.
– Но, моя дорогая, у Каролины нет вашего ожерелья. Почему вы пришли ко мне?
Это, конечно, было совершенной ложью. София отлично знала, почему эта исключительно красивая и смущенная молодая женщина пришла к ней, – она потеряла свое жемчужное ожерелье. София ужасно сочувствовала ей.
– Мне бы хотелось, то есть я заметила, мы все заметили, как хорошо все устроилось у леди Каролины, и я подумала… я подумала, что, может быть, вы… могли бы…
Бедняжка совсем растерялась и замолчала. Как бы забавно ни было наблюдать ее смущение, София подвела черту довольно жестко.
– Вы бы хотели вернуть жемчужное ожерелье, не так ли? – спросила София, поставив чашку на столик.
– Да, – обреченно произнесла Луиза. – Я хочу вернуть свое ожерелье.
– Тогда, дорогая, придется нам раздобыть его для вас.