Охотник всегда слышит свою добычу. Я слышал ее превосходно – везде, на любом расстоянии.
Моя добыча в красно-розовой куртке. Маячит как флаг в ночном горизонте, и в заснеженном лесу ее было видно за версту. Я заплатил за нее Адику, охота стартовала. Упустить такую добычу я просто не имел права, ведь она уже по праву моя. Наша.
Да, майора прибили, он легко отделался, но долг крови был на нем и все еще остается. Если не он, так дочура его пусть платит по счетам.
Он не пожалел моего Максима, брата Вальца, так с какого хуя я должен жалеть его отродье, которое вырастет точно таким же. Клянусь, точно таким!
Мы гнали ее по лесу. Ночью, и, на удивление, вокруг было очень тихо. Погода аж шептала, я слышал ее тихий писк и хруст от шагов по снегу за несколько километров впереди.
Никто из нас не спешил. Конечно, мы физически подкованы и выносливы, так что мы скорее смаковали, играли и выматывали ее, точно молодую лань.
Рано или поздно добыча выдохнется, устанет и упадет. На это и был расчет, никакой пощады Круглову не будет.
***
Я слышал ее. Она бежала со всех ног, иногда падала, иногда зацеплялась за ветки. Петляла, пролезала даже в самые густые кусты.
Мы шли с трех сторон, и она поочередно попадала в наши прицелы, но было слишком рано. Я хотел загнать ее, хотел, чтобы она тоже ощутила эту беспомощность, которую чувствовал мой брат перед смертью.
Легкая добыча, но она все же проявила себя и спустя час смогла от нас оторваться. После этого началась настоящая игра. Азарт бурлил в венах, я впервые потерял ее из виду, так что теперь мы уже реально не вели ее, а выслеживали, загоняли в угол.
Глава 7
Это была охота на живца, притом куда интереснее обычной лани, кабана или какой-то лисы, на худой конец.
Вальц шел прямо, Харон справа, а я слева. Мы так охотились всегда — сначала давая добыче пространство, а после загоняя ее в петлю.
Сегодня выпало десять сантиметров снега, потому следы от маленьких ног были заметны даже в полутьме.
Я шел бесшумно, держал в руках ружье и был сосредоточен. То и дело натыкался на мелкую живность, но главная моя добыча была впереди.
Мне хотелось орать оттого, что привезли не лично Круглова. Я хотел поквитаться именно с ним, остальные его родственники пошли бы следом, но у него осталась только дочь, потому вся моя ненависть перешла к его отродью.
Довольно быстро она потеряла обувь и куртку, но, на удивление, все равно не останавливалась. Она бежала со всех ног, тогда как к этому моменту мы с бригадой уже сильно отстали друг от друга.
Прошла еще пара часов, все затихло. Обычно к этому моменту любая добыча уже валилась с ног, но она продолжала движение. Теперь гораздо медленнее, но Круглова все равно шла, хоть и теперь делала паузы на передышку. Я видел кровавые следы ее ног на снегу, Круглова петляла последние сто метров по кругу.
По рации я услышал сигнал Вальца, он хотел пойти в сторону дубов, думал, она сидит там. Я дал добро, но сам свернул на поляну. Следы вели туда, да и я понимал, что на дубы у нее уже не было сил, она решила затаиться.
На поляне посреди леса росли колючие кусты дикого терновника, переплетенные острыми шипами. Было тихо, не слышно ни звука, но я не ошибся. Она была там. Сидела в кустах.
Добыча залезла именно туда, я видел следы недавно сломанных веток, а еще я слышал ее. Девчонка тяжело дышала, она рвала на себе одежду, царапаясь о трехсантиметровые шипы терновника, но не возвращалась обратно, ползла в самую глубь.
Я шел сбоку за ней, а после увидел лань. Дурная, она была молодой и неопытной, недавно отбившейся от матери. Лань потеряла время, испугалась шума и выдала себя, так что теперь я охотился за Кругловой и за этой ланью.
Они сорвались на бег, теперь я гнал их обеих. Девочка и лань бежали в одну сторону, практически параллельно. Я сильно оторвался от парней и вышел вообще в другом конце леса.
Здесь уже были болота, а сейчас стоял гололед, и я услышал хруст: она поскользнулась и упала. Моя добыча, наконец, выбилась из сил, ведь тоже была мелкой, неопытной и к тому же бежала босиком.
Девчонка лежала на спине, широко раскинув руки, и в свете луны я увидел ее глаза. Глаза моего врага – тоже синие, васильковые, его родня, его кровь.
Добыча беззвучно шевелила губами и смотрела на меня. Бледная, растрепанная, порезанная терновником, точно иглами.
Один выстрел в упор, и Максим будет отмщен. Круглов этого заслуживает, потому что, кроме дочери, у него уже ничего не осталось. Мы изъяли все его деньги, я убрал его с должности, а прежние его дружки-бандиты теперь сами мечтали его положить.