— Виктория, это Мила. Мила — Виктория. И наш сын Константин. Костя, поздоровайся.
— Привет.
— Здравствуйте.
Я стою рядом с Сергеем, как соседский родственник, и пошевелиться не могу. Они все здесь чужие люди, а я словно резко стала ярко-зеленого цвета: все внимание на меня, сканируют, точно радары.
Не шевелюсь, задерживаю дыхание, хочу увидеть реакцию этой женщины. Она не такая уж и молодая, на вид ей лет тридцать пять, не худая, довольно упитанная блондинка с пухлыми губами, маленьким носом и обилием золотых украшений, точно разом обнесла половину ювелирки у завода.
Она удивленно смотрит на меня, на Охотника и снова на меня, а после расплывается в добродушной улыбке:
— Привет, Мила! Проходи, присаживайся, не стесняйся!
Меня усаживают за стол. Наливают что-то горячее в тарелку, рядом пододвигают еще парующий пирог с яблоками. Это шарлотка, я ела такой однажды у подруги. Мама ее пекла. Я чуть не рыдала тогда, я такой пирог ела впервые.
Напротив меня сидит парень вразвалку. Блондин, чертовски похож на мать.
— Кушай, дорогая, я знаю, ты с далекой дороги.
Эта Виктория начинает меня обхаживать, точно я какая-то важная гостья или как минимум принесла гостинцы. И бутерброды мне с ветчиной, и даже какие-то заморские фрукты.
И она такая добрая, что мне аж неловко. Святая простота, просто душка. Такая теплая, хорошая, заботливая. Как будто мама.
Сергей при этом пьет кофе, стоит у окна, Костя что-то бубнит про учебу. И такая идиллия тут у них, что мне аж тошно, хотя, наверное, я просто первый раз оказалась в полной семье. Настоящей, а не такой, какая была у меня.
У нас с папой было вообще не так. Кардинально. Он привозил продукты, я что-то по-быстрому готовила, или чаще мы ехали куда-то есть.
Пироги, понятное дело, он мне не пек, да и дома редко появлялся. Я сама обычно со всем справлялась – к слову, весьма недурно. Отец от меня много не требовал, кроме как ходить в школу, да и сами уроки никогда не проверял. Я чувствовала тотальную свободу… ну или ему было не до меня просто, тут как посмотреть.
Да, я росла как трава в поле, но как-то же выросла. Благо наличие погон у отца частенько убирало лишние вопросы от училок.
Мы были семьей, пусть неполной, но папа любил меня и заботился. Как мог. По-своему. Иногда он ругался, особенно когда я не хотела в очередной раз переезжать или попадалась ему под горячую руку, тогда да, мог ударить. Иногда ощутимо, тогда мы не разговаривали. В последнее время он срывался, однажды сказал, что я обуза, что только мешаю ему.
— Почему ты ничего не ешь, Мила? Тебе невкусно, наверное, не нравится?
Виктория складывает свои пухленькие руки на большой, плотной груди, а у меня в животе точно камень. Не хочу ее обидеть, но и заставить себя не получится. Я когда нервничаю, кусок в горло не лезет, всегда так.
Нет, я голодная, клянусь, слона бы умяла, но при них есть не могу. Не лезет мне. Ну что непонятного? Так и сижу перед этим супом, ложку даже не взяла.
— Нравится. Все вкусно, – выдавливаю, едва хватая воздух. Сглатываю, в горле дерет, но не могу я так. Не привыкла. Как на суд меня привели, со стыда помереть хочется.
Кто я здесь, что я… какие у меня обязанности? Сергей так и не сказал. Он буравит меня взглядом сейчас. Блин, хоть под стол залезай, да и стыдно. И Костя этот палит так, что хочется отвернуться. Он в дорогих шмотках, а я в простом спортивном костюме, хоть и новом, с бирками.
Кажется, я нарушила их семейную идиллию, я что-то делаю не так. Осторожно встаю, смотрю на Охотника. В окно, что ли, шугануть? Так схватит же, да и их трое, я одна, еще и ноги мои перебинтованные – поймают.
Задираю голову, осторожно смотрю на Сергея:
— Можно выйти отсюда?
Он коротко кивает, и в этот момент Виктория снова вырастает передо мной. Как липучка.
— Пошли, дорогая, я тебя провожу! – лепечет его жена, и я иду за ней по длинному коридору, поднимаюсь на второй этаж, держась за хитроумные красивые перила.
Хоромы, конечно, тут царские, хоть и у нас с отцом недолго был хороший дом.
Эта тетя приводит меня в одну из комнат на втором этаже, и я вижу в ней завал из коробок, а еще крошечное окно. Я такие на зоне видела, когда один раз с отцом там была. Точь-в точь такое было.
— Ну чего смотришь? Да, тут не убрано, но ты, честно говоря, как снег на голову! Ну все. Тут сиди! И чтобы тихо! – шикнула на меня и быстро захлопнула дверь. На стене обвалилась штукатурка.