Что делать, что? Я ходила в походы с классом пару раз, но вот так, в открытом лесу, никогда не была. И ночь такая долгая, и кажется, звери здесь только позади, с ружьями.
Ложусь на спину, смотрю на небо. Сосны-великаны, шуршит трава, а позади смерть. Я их добыча, а они палачи.
Тот Волкодав дал за меня деньги. Я видела, как он смотрел на меня — с такой лютой ненавистью, что прощения мне не будет. Хотя я даже не знаю за что.
Природа живая, лес в ночи ужасный и прекрасный одновременно. Встаю на ноги, просто иди вперед, Мила.
Время замедляется, не понимаю, сколько так брожу в одиночестве, переходя с болот на поляны, пробираясь между теней деревьев и кустов, порой спотыкаясь о корни.
Я одна в этой тотальной темноте, хотя луна все же выходит из-за густых туч и теперь показывает дорогу. Куда мне идти, что делать?
Я в тонких штанах и футболке. Мои ноги вымокли до бедер.
Чувствую, как слезы текут по щекам от ужаса, холода и того, что, кажется, я потерялась. Вроде бы я шла и уже видела проблески дороги, но это оказался всего лишь мираж, пустышка.
Я в густом огромном лесу и не уверена, что не сбилась с пути, что не иду теперь обратно. Прямо к ним. К охотникам.
Позади что-то хрустит, тут же прислушиваюсь к звукам. Я больше здесь не одна. Он рядом.
Один из охотников меня догнал. Я улавливаю его шаги. Медленные, уверенные, глухие. Он выверяет каждый свой шаг.
***
Быстро вытираю слезы, а после замечаю, что рядом в кустах что-то шевелится. Это животное, молодая прекрасная лань — и она тоже услышала его!
— Нет, не надо…
Кажется, у меня открылось второе дыхание. Я бегу со всех ног, так же быстро, как и лань. Вот только проблема в том, что я босая и уже не чувствую этих самых ног, довольно скоро я отстаю от нее.
Я не успеваю, а после раздается выстрел. В меня.
Я спотыкаюсь и со всей дури лечу в заледенелый мох, падаю на него с хрустом, больно ударяясь спиной.
Все плывет перед глазами, а небо такое звездное, так и танцует предо мной.
Вот и все, Мила. Сказка кончилась, даже не начавшись. Я не выросла. Просто не смогла. Он догнал меня, поймал свою добычу.
Я лежу на спине и не могу встать. Почему-то не слушаются ноги: похоже, Великан прострелил мне позвоночник, а еще я слышу: он идет ко мне. Охотник. К моему несчастью, тот самый страшный – Волкодав.
Я вижу его приближающийся силуэт. Тяжелый шаг, высокие кожаные ботинки, крепкие ноги, черная одежда. Мужчина держит в руках заряженное ружье, прицеливаясь. В меня.
Зачем? Мне кажется, он и так попал — пусть не переводит пуль, мне и одной достаточно…
Все мое тело почему-то дрожит, я не могу говорить, но я вижу его — этого мужчину. Он подходит ко мне, а после направляет на меня оружие.
Внутри все сжимается, воздух кажется ядом.
Вижу огромное дуло. Двустворчатое, еще дымящееся от недавнего выстрела. Сейчас все закончится, но я все же боюсь боли. От него.
Он стоит рядом, такой высокий, как гора.
Улавливаю запах его кожаных ботинок. А еще кедр. Этот запах кедра колет мой нос.
Моргаю молча, слов не находится. Даже просить не способна – зачем? Чувствую, как слезы потекли по вискам. Он тоже это видит, но его ледяные глаза не выражают ничего, кроме ненависти. Ко мне. Адской.
Что я ему сделала, что сделал ему мой отец?
Этот миг — и вся моя коротенькая жизнь проносится перед глазами. Безысходность, я попалась, выхода нет, его не будет.
Щелчок. Охотник нажимает на курок. Раздается еще один выстрел, лес пронзает глухой стон, вороны взлетают с деревьев в небо.
Молодая лань падает прямо рядом со мной, та самая, с которой мы вместе бежали. Она лежит неподвижно, точно застывшая статуя, а после Охотник достает нож.
Огромный острый клинок, который отбрасывает тень на его лицо с четко очерченными скулами.
Разрез без наркоза. Быстрый, хлесткий, по еще теплой шее животного. Я молчу. Не могу шевелиться. Я ничего не могу, честно.
Вздрагиваю, чувствую, как на меня полилось что-то. На мою шею и голову, на грудь, живот, на руки. Липкое, густое, горячее. В этот момент луна выходит из-за туч, и я с ужасом понимаю, что это такое.
Я лежу в луже крови и, повернув голову, вижу стеклянный взгляд мертвой лани. Она никогда больше не встанет – впрочем, и я тоже.
Становится дурно. Меня тошнит, перед глазами все смазывается, точно некрасивая картина.
Последнее, что запоминаю, – как Охотник наклоняется ко мне с ножом в руке.