Он отправляется залечивать душевные раны в Амбуаз. Здесь с ним случается происшествие, которое можно было бы назвать комическим, кабы не последствия: проезжая верхом под каменными воротами, не склоняющий головы король-марионетка бабахнулся лбом о низкий свод и пал замертво. Конь остался невредим.
В добром здравии пребывал и зять Александра VI, правда, неизвестно где. Наконец его находят и вручают послание понтифика с настойчивым пожеланием передать командование более искусным полководцам и немедленно возвращаться в Рим. Джованни Сфорца не смеет ослушаться.
Поначалу папа внешне не выказывает ни малейшего неодобрения медлительному зятю. Напротив, в Вербное воскресенье мы видим так называемого синьора из Пезаро в базилике святого Петра, где он сидит рядом с Чезаре среди самых влиятельных людей и даже принимает во время службы освященную пальмовую ветвь из рук самого понтифика. Оттуда он спешит во дворец Адрианы де Милы к поджидающей его там жене. Лукреция взволнована: она тревожится о дальнейшей судьбе Джованни, столь неудачно проведшего военную кампанию. Как бы, не задавая прямых вопросов, узнать о намерениях папы? Способ тут же найден – иначе Лукреция не была бы Борджиа.
Джованни уходит, а дочь папы, проливая горючие слезы на глазах Адрианы и прислуги, сетует, что нет уже сил терпеть постылого супруга – трусливого и никчемного как в бою, так и в мирной семейной жизни.
Утешая Лукрецию, одна из служанок (а римские служанки знают всё) говорит:
– Не волнуйтесь, скоро вас от него избавят.
Та в ответ:
– Избавят? Как? Может быть, убьют?
Тетушка Адриана спешит прервать опасный диалог:
– Ну, не надо говорить глупостей! Зачем же так сразу – «убьют»! Есть много способов попроще и помягче, чтобы избавить. И вообще, хватит сплетничать.
На этом разговор окончен, но информация уже получена.
Когда Джованни возвращается домой, Лукреция предупреждает его:
– Милый, плохи наши дела. Отец и Чезаре намерены от тебя избавиться. Они не угрожают открыто, а это значит, что у них уже есть тайный план, хитрый и, наверное, жестокий.
Он смеется:
– Кто тебе такое напел? Прислуга?
– Послушай, дорогой, судя по твоему тону, я понимаю, что мои слова тебя не убедили, но все же прими совет: в ближайшие дни держись поближе к конюшне, и пусть там стоят оседланная лошадь и сумка с провизией на первое время.
И, поцеловав мужа, опечаленная дочь папы удаляется, шепча: «Клянусь, мне будет очень больно, если тебе причинят зло».
Как говорится, помяни волка, а он и тут. Через некоторое время в покои Лукреции входит Адриана (нет, она не волк, а всего лишь интриганка) и сообщает:
– Во дворец прибыл твой брат.
– О, какой приятный сюрприз! – восклицает сестра самым искренним тоном и отправляется в зал скульптур, приказав Джакомино, любимому слуге, принести ей туда длинный плащ.
Когда просьба выполнена, Лукреция велит:
– Спрячься за статуей Геркулеса, удушающего Какуса, и внимательно слушай.
Входит Чезаре. Она встречает его нежной улыбкой и, обнимая, громко произносит:
– Какой прекрасный подарок твой визит!
Чезаре нежно целует сестру и без долгих вступлений сразу же переходит к делу:
– Мы с отцом решили, что твой муж больше нам не нужен. Теперь он лишь помеха. Тебе предстоит снова стать незамужней дамой, а точнее говоря – вдовой.
Лукреция хочет было что-то возразить, но брат не дает ей сказать ни слова:
– О подробностях после. Не бойся, все будет шито-крыто, ни на кого не падет ни тени подозрения, на тебя уж точно.
И, быстро попрощавшись, Чезаре удаляется.
Лукреция обращается к Джакомино:
– Ты слышал? Ступай и расскажи это синьору Сфорца.
Слуга повсюду ищет Джованни и наконец находит в конюшне, где тот уже предусмотрительно вскочил на своего турецкого скакуна. Джакомино передает услышанное, и муж Лукреции, дав коню шенкеля, галопом уносится прочь. Он летит стрелой без устали, не останавливаясь даже затем, чтобы дать рысаку напиться. Хроники утверждают, будто Джованни добрался до Марке за сутки. Ни один конь не смог бы такого выдержать. И точно: в воротах Пезаро скакун рухнул замертво.
Лукреция исчезает
А мы опять вернемся в Рим. Снова конюшня дворца Адрианы, но теперь здесь Лукреция с большим баулом в руках. Ее никто не сопровождает. Она приказывает седлать и легко, как настоящая амазонка, взлетает на спину лошади, укрепляет поклажу и, пришпорив, стремительно покидает столицу.
Только в сумерках Адриана де Мила заметила, что Лукреции нигде нет, а когда зазвонили к вечерне, уже по-настоящему разволновалась и послала слугу узнать, не задержалась ли дочь папы в гостях у матери. Нет, у Ваноццы в тот день она вообще не появлялась.