- Куда?! – безмолвно, одними губами закричала Ася.
Варан даже не глянул в ее сторону. Он выбрался в ту часть сарая, где не было все безнадежно завалено, и встал перед отцом, задрав голову. Наверное, в глаза заглядывал. Ася зажала рот рукой, опасаясь, как бы себя не выдать. У нее рвался не то крик, не то уже попросту мат.
Но Сорьонен на диковину, явившуюся из угла, обратил не больше внимания, чем на бочки или лопаты.
- Не видит! – с облегчением подумала Ася.
- Видит, - поправил ее черный шаман.
- А ты откуда знаешь?
- Я там тоже был, - выдал скелет, и тут Ася действительно его заметила.
Черный выдвинулся из тьмы в противоположном углу, едва различимый, и на вид довольно жуткий на своем пне. За его спиной торчал, не зная, куда себя применить, большой дохлый медведь. Он стоял на задних лапах, передние опустив на пень в том месте, где древесина образовывала что-то наподобие спинки.
- Это ты?- Ася с опаской поглядывала на гостя.
- Я, - подтвердил шаман.
- Тогдашний?
- Всегдашний, - передразнил Черный и едва заметно ей кивнул.
- С ума сойти легче, - выругалась девушка мысленно. – А он тебя видит?
- Конечно. Но делает вид, что нет. Потому что не хочет.
- А ты не мог ему помочь?
- Смотря в чем, - вздохнул скелет. – В том, что он задумал, ему уже никто не помощник.
Доктор между тем примерился и снова ударил в бубен, заставив черного шамана досадливо скривить череп. Медведь оторвал лапы от пня и зажал ими уши, а потом яростно заревел.
В сарае будто бы стало светлее, и Ася уже поняла, почему. Крыши больше не было.
Вместо нее над ними горел млечный путь, а в него, раскинув ветви от одного края горизонта до другого, упиралось огромное мировое древо. Вершина его терялась в небесах, а корни уходили так глубоко под землю, что наверное, доставали до самой Туонелы.
- Какое большое! - подумала Ася. – А у меня такое не получалось.
- Он очень могущественный шаман, - напомнил скелет. – Вернее, мог бы им стать.
- А почему отказался ты?
- По той же причине, почему он теперь готов согласиться, - задумчиво сказал саам. – Я тоже любил женщину.
Глава 44
Ася молча щелкнула челюстью и пообещала себе, что когда-нибудь еще об этом спросит. Наверняка, та еще вышла история. Но сейчас важным было совсем другое. Например то, что вокруг отца начали летать какие-то духи – все, как один, страшные, и совсем не похожие на тех, что он вызывал у нее на кухне.
Ей показалось, что-то у доктора не получалось.
Будто бы не тысяча тысяч слетелась к нему на помощь, а какие-то черти – и не исключено, вовсе не остроголовые.
- Он не умеет правильно звать, - подтвердил ее опасения Черный. – И не дает мне его научить.
- Но разве Тао Мэй...
- Тао Мэй – азиат, - отмахнулся скелет. – А это северное колдовство. Саамы всегда разбирались в нем лучше всех. Нас все боялись.
- И что теперь делать? – Ася едва держалась, чтобы не выскочить из-за бочек и не кинуться отцу на помощь.
Ей было страшно.
За него, за мать, беспомощно лежащую на соломе, точно приготовленная жестокому языческому богу жертва. А может быть, так оно и получилось? Тогда понятно, почему Сорьонен считает, что убил свою жену! Но ведь он не мог...
- Жертва не она, - в ее голове печально сказал черный шаман. – А он.
Ася лишилась дара речи. А Ленин вдруг стал расти. Он превращался почему-то не в динозавра, и не дракона, а во что-то неопределенное. В итоге стал похож на большой, испещренный какими-то символами камень высотой доктору примерно до плеча.
- О, сейд! - сказал отец, близоруко прищурившись. – Очень кстати.
- Сейд? – удивилась Ася едва не вслух.
- Долго объяснять, - отмахнулся Черный. – Как идол. Или алтарь.
- Или жертвенник? – холодея, хотя казалось, дальше уже некуда, уточнила Ася.
Черный шаман в ее голове промолчал, но тот, что виднелся в углу, наполовину скрытый за крутящимися в воздухе духами, утвердительно кивнул.
В сарае творился уже кромешный ужас.
Ленин успел дорасти почти до ныне отсутствовавшего потолка и в таком виде окаменел, вокруг него плясали полпрозрачные, но на вид откровенно зловещие создания, и головы у них через одного были звериные. Туловища при этом – человеческие. Кто-то был огромным, кто-то – карликом, но все до единого – уродливые и жуткие. Настолько, что смотреть на них было одновременно и страшно, и отвратительно.