- Это так странно, - вздохнула она. – Миры такие разные, а люди в них одни и те же. Почему так?
- Это ты у отца своего спрашивай, - отмахнулась Леена. – Для меня все одно. Мыться давай, а то у тебя в волосах половина моего сарая!
Ася покорно подставила голову, и тетка вылила на нее сразу полный таз теплой воды, а потом стала выбирать ветки и щепки, ну и все остальное, что успело скопиться за последнее нелегкое время.
- Ты когда голову-то мыла, неряха? – ворчала Леена.
- Сложно сказать, - мыльная пена щипала глаза, и Ася морщилась, - Дома еще, наверное. Так, чтоб по-настоящему. Или в Столице, у баронессы... знаешь ее?
- Какая там еще опять баронесса? При живой-то жене! – возмутилась тетка.
- Мартин!
- А, эта баронесса... наслышана.
- Она не умерла? - вдруг спохватилась Ася. Кажется, прибегал недавно Ковальский с круглыми глазами и кричал, что видал крест на церковном кладбище. Но то было, если она не путает, уже в совсем другом мире.
- С чего бы ей? – удивилась тетка. – Думаю, живет себе и здравствует. Чего не сказать о твоей матушке. Вот куда он ее подевал, хоть ты мне объясни?
- Это будет очень плохой ответ, - предупредила девушка.
Тетка отставила таз.
- Догадалась уже, - буркнула она. – Но ты все-таки скажи.
- Ну, я думаю, ее унес Мяндаш. Это такой бог у саамов. Какой-нибудь верховный олень, наверное. Мы с ним раньше не встречались.
- Мяндаш, значит, - повторила Леена. – А на что она ему?
- Мне тоже хотелось бы знать. Теоретически, олени людей не едят. Может, забрал в свои небесные чертоги?
- Чертоги, говоришь?
- Это только предположение. Я пыталась ему помешать, но вместо этого сделала только хуже.
- Вот это вряд ли, - возразила тетка с неожиданной сердечностью. – Хуже, чем твой папаша, едва ли кто сможет!
Глава 48
После сауны пили чай на травах, если пироги с черникой, а тетка с отцом еще цедили черный, сильно пахнущий анисом ликер. Асе тоже предложили, но хватило одного запаха, чтобы понять – не вариант. Да и странновато это было, сидеть вот так, распивать чаи да ликеры, объедаться пирогами, в то время, как прямо за окнами уютного, по летнему прохладного дома лежит в руинах сарай, мама исчезла, а вместе с ней и Ленин. У Аси душа была не на месте.
- Да как вы можете-то... – не выдержала она.
Сорьонен пожал плечами. Лицо у него было бесцветное, выражение почти отсутствовало. Тетка – та лучилась спокойствием и уютом, и может благодаря этому и не казался летний вечер совсем уж невыносимым.
- Хочешь кругами побегать? – уточнила она. – Вперед. Но силы нужны, чтоб потом сесть, подумать и все исправить. А много ты сейчас наисправляешь?
- Твоя правда, - прошелестел отец. – Вот за это я Леену очень ценю.
- Да уж, сначала наделаешь дел, потом ценишь, - цыкнула на него тетка.
Ночью над деревней проступили высокие звезды. Небо было розоватым, с тонкой рыжей полосой на востоке, где солнце так до конца и не зашло. Ася сидела на крыльце, завернувшись в старый пыльный тулуп, и лениво шлепала комаров, которые то и дело садились ей то на щеки, то на лоб. В деревне было тихо, только стрекотали какие-то ночные жуки в кустах, да изредко взлаивали собаки. Вдалеке за деревьями серебрилось озеро.
Отец давно и беспробудно дрых на лавке, храпел, иногда начинал судорожно кашлять. Тетка уместилась на лежанке, отгородившись от них цветастой лоскутной занавеской. Асе отвели место на полатях, но сон не шел – не давали расслабиться не то тревога, не то вина. Оба спутника оказались крайне неприятными. И поговорить бы с кем, но ни тетка, ни отец таких обсуждений не поощряли, хотя наверняка, думали-то все равно о том же.
В небе пронеслась и угасла падающая звезда.
- Мама? – подумала вдруг Ася.
Наверное, это было очень глупое предположение. В конце концов, может быть, Марина действительно теперь прохлаждалась в неведомых чертогах оленьего бога – если они у него, конечно, имелись. Судя по тому, как выглядел Черный, у саамов из всех архитектурных достижений были равзе что чумы из веток и оленьих шкур. Такие себе чертоги... но вдруг ей там хорошо? Может теперь не мучает болезнь, не нужно держаться за жизнь – из последних сил, не ради себя уже, а ради того, чтобы не смотрел таким затравленным безнадежным взглядом отец?
Ася вздохнула.
Она повозилась еще на крыльце, потом запахнула тулуп поплотнее, влезла босыми ногами в деревянные теткины калоши и пошла к озеру. Тропинка подзаросла, но в свете звезд все-таки не было риска уйти куда-то не туда, в чащу, к маахисам. Вскоре стало слышно, как негромко плещет вода вокруг пирса.