Бьянка, ссутулившись, сидела на скамье.
- Не понимаю, почему мне нельзя ходить где хочу. Я не боюсь мистера Смита.
- Никто и не просит тебя бояться. Просто молчи, уважай его и делай, что он просит. Не водись ни с кем и не болтай. - Энни Макларен замолчала, а потом пробормотала, наполовину про себя: - К чему нам неприятности? Слава богу, хоть есть крыша над головой...
Старуха откинула голову на высокую спинку кресла, закрыла глаза и тут же уснула, как засыпают старые люди. Рот ее приоткрылся.
Девочка глядела на огонь, положив подбородок на руки, и слушала, как тикают часы и шипит чайник. Внезапно Бьянка выпрямилась, прислушиваясь, потом спрыгнула с лавки и потянула Энни за юбку.
- Мистер Смит приехал! Зажги лампу, а я открою ворота, - громко сказала она и выбежала во двор, потревожив сонного петуха, который решил переночевать на груде торфа около задней двери. Ветер подхватил ее юбку и раздул как парус. Спотыкаясь, Бьянка добралась до ворот и открыла их, чтобы впустить белый "ягуар", который вкатил во двор, переваливаясь на рытвинах, и остановился у задней двери. Девочка запахнула ворота и побежала назад к дому.
Из автомобиля выбрался мистер Смит: среднего роста, не худой и не толстый, не молодой и не старый, в неизменных темных очках. В руке он держал деревянный ящик.
- Как поживает моя любимая ведьмочка? - спросил Смит без улыбки, но дружелюбно потрепав Бьянку за щеку, и они вместе вошли в кухню.
Энни Макларен уже зажгла две масляные лампы и протягивала одну из них Смиту.
- Печь еще теплая. Сейчас подам вам чай.
Мужчина поставил на стол деревянный ящик, который принес с собой, и взял лампу.
- На одно словечко, Энни, - сказал он и вышел из кухни в темную прихожую. Старушка последовала за ним. Их не было минут пять. Когда Энни вернулась, вид у нее был озабоченный.
- Сегодня он ждет вечером какого-то гостя. Велел приготовить лобстеров. А ты, подальше от греха, отправляйся-ка в постель.
- Помочь тебе?
Старуха покачала головой.
Бьянка открыла было рот, но промолчала. Если уж Энни Макларен упрется, - а случалось это не слишком часто, - переубеждать ее бесполезно.
- Тогда принесу еще угля, - сказала девочка.
Снаружи бушевал ветер. По небу стремительно неслись рваные облака, в их разрывы проглядывала луна. Угольная куча блестела в лунном свете. Бьянка наполнила корзину и, пошатываясь, внесла ее в дом.
- Смотри, надорвешься! Зачем столько навалила? - проворчала Энни.
Бьянка опустила корзину на пол и потерла руки.
- Я сильная. Сильнее тебя. Можно я погляжу на лобстеров?
В ящике оказались два мокрых, черных создания с длинными усами и грозными клешнями. Они ворочались, издавая шепчущий звук.
- Сегодня Уилл Кемпбелл отсылал лобстеров в Обан, - сказала Бьянка. Наверное, мистер Смит выходил на лов вместе с ним.
- Наверное.
- А зачем он ходит с ним на ловлю - ведь он никогда не ест лобстеров. Терпеть их не может.
- Может, для развлечения. Или чтобы посылать их друзьям.
- Но у мистера Смита нет друзей. Никто к нему не ходит...
- Сегодня кто-то заявится: большой охотник до лобстеров, как сказал мистер Смит. Ну же, бери свою свечу, - поторопила девочку Энни.
Пламя свечи заплясало на сквозняке, когда Бьянка зашагала вверх по лестнице. Некогда в этом большом доме жил пастор. Когда Смит приехал на остров, дом пустовал уже много лет. Никто не хотел селиться в таком обветшавшем здании с осыпающейся со стен штукатуркой и прохудившейся в нескольких местах крышей. Никто, кроме Смита. Он устроил в доме ванную, отремонтировал для себя две комнаты и больше ни к чему не притронулся, хотя прожил уже три года. Комнаты на верхнем этаже заливали дожди, и многие помещения стояли запертыми - там дребезжали оконные рамы и шуршали мыши.
Многим жилище показалось бы странным и тоскливым, совсем не пригодным для воспитания маленькой девочки. Разумеется, и Смит считал так же.
- Здесь не место для ребенка, - сказал он, нанимая Энни Макларен себе в домоправительницы сразу же, как только приехал на остров. - Вам надо оставить ее с кем-нибудь из родных.
- У нее нет никого, кроме меня, - ответила Энни. - Я прослежу, чтобы она не путалась у вас под ногами.
Смит нахмурился.
- Мне надо, чтобы в доме было тихо и спокойно. О ребенке не может быть и речи.
- Она будет вести себя тихо, - невозмутимо отрезала Энни.
Старческое лицо, неподвижное и упрямое, не выдало признаков отчаяния, охватившего ее. Еще несколько месяцев назад они с братом хозяйствовали, обрабатывая небольшое поле. Но брат умер, и ей пришлось продать землю за смехотворно малые деньги, которые почти все вышли, и Энни уже отчаялась свести концы с концами.
- Мне требуется полное уединение. Полное. И что бы ни происходило в доме - ни слова об этом не должно выйти наружу, - Смит внимательно посмотрел на старуху.
- Каждый имеет право хранить свои дела в тайне, - ответила она.
- Но это непросто, когда в доме ребенок.
- Она еще очень мала.
- Вырастет. Будет болтать с другими детьми, разносить слухи... - Только не она. Ребятишки не играют с ней. - Энни замолкла в нерешительности, спрашивая себя, сумеет ли понять ее горожанин из Англии. - Дети говорят, что она заколдована, - закончила она наконец. - И что она дочь ведьмы.
- Заколдована? - усмехнулся Смит. - Дочь ведьмы?
Его смех задел Энни, и она замолчала, отказываясь продолжать разговор. Смит, развеселившись, заверил ее, что все в порядке и она может взять ребенка с собой, если хочет. Энни не сменила гнев на милость даже потом, когда они поселились в "Луинпуле", даже несмотря на то, что Смит, будучи в добром расположении духа, играл с Бьянкой и шутливо называл ее своей маленькой ведьмочкой...
И теперь, три года спустя, он все еще считал, что это отличная шутка.
Стекляшка за бешеные деньги Бьянка проснулась оттого, что луна светила ей прямо в лицо. Она соскользнула с постели и подошла к окну. Воздух оставался совершенно неподвижным: порывы ветра стихли, и озеро сияло, как расплавленное серебро.