— Я услышала, что у вас гость, и уже было повернула назад, как вдруг голос показался мне знакомым. А, думаю, это всего-навсего мисс Холлард! Ну, тогда я не помешаю.
В руках у нее было множество пакетов и букетик анемонов.
— Вот и хорошо, — сказала Марта, — я ухожу, чтобы не мешать миссис Тинкер кормить тебя вкусными вещами, которые наверняка лежат в этих пакетиках.
Миссис Тинкер просияла.
— Хотите попробовать? Только что из печки.
— Ах, разумеется, я буду наказана: все сдобное смерть для моей талии.
После некоторого колебания она выбрала два маленьких печеньица и бросила их в свою сумочку.
— До свидания, Ален. Я загляну к тебе на днях, и ты начнешь вязать носок. Ничто так не успокаивает нервы, как вязание.
Уже в дверях Марта послала ему воздушный поцелуй и исчезла.
2
Через два дня Марта пришла снова, но не для того, чтобы вручить ему спицы и пряжу. Она влетела в палату, как свежий ветерок, в высшей степени элегантная в своей меховой папахе, сдвинутой набекрень с той небрежностью, которая заняла у нее не одну минуту перед зеркалом.
— Я ненадолго, дорогой. Я по пути в театр. Сегодня у меня утренний спектакль, помоги мне, Господи. Все эти классные дамы, снующие туда-сюда с чайными подносами… Я вижу: хоть одну книжицу из тех, что я принесла, ты перелистал.
— Да, да. Ту, что о горах. Действительно, удачная вещь. Я часами разглядывал картинки. Ничто так не влияет на наше мироощущение, как горы.
— Ну, тогда вот еще тебе картинки.
Марта высыпала ему на грудь целый дождь фотографий из большого плотного конверта.
— Что это?
— Это все лица, — ответила она, сияя. — Десятки и десятки всевозможных лиц — мужчины, женщины, дети.
Он взял первую попавшуюся фотографию — гравюру с портрета XVI века. На ней была изображена женщина.
— Кто это?
— Лукреция Борджиа. Правда, душечка?
— Возможно, возможно. Ты серьезно говоришь, что с ней связана какая-то тайна?
— Конечно. Никто так и не смог доказать, чем она была — орудием в руках своего брата или его сообщницей.
Грант отбросил в сторону Лукрецию и взял другую картинку. Это был портрет маленького мальчика в одежде конца XVIII века, под которым была заметна подпись: «Людовик XVII».
— Вот тебе отличнейшая загадка, — сказала Марта. — Сын Людовика XVI. Удалось ли ему спастись, или он погиб в заточении?
— Откуда ты это все взяла?
— Я вытащила Джеймса из его каморки в Музее Виктории и Альберта и заставила пойти со мной в гравюрный магазин. Я знала, что он будет в восторге от этой идеи.
Это так похоже на Марту — предполагать, что любой служащий государственного учреждения, если он к тому же автор пьес и специалист по портрету, всегда готов бросить работу и бежать в гравюрный магазин, чтобы доставить ей удовольствие.
Он взглянул на обратную сторону фотографии с какого-то портрета елизаветинской эпохи. Оказалось, что это был граф Лестер.
— Так вот он каков, Робин королевы Елизаветы? Никогда не представлял себе его. Какая же тайна связана с Робином?
— Конечно же, загадка Эми Робсарт.
Эми Робсарт его не интересовала. Какое ему дело до того, как и почему она умудрилась упасть с лестницы. Тем не менее ему понравилось рассматривать фотографии. Лица людей всегда интересовали его, еще до поступления в полицию, а уж в Скотланд-Ярде личный интерес превратился в профессиональный. Как-то раз, в самом начале своей службы, они с шефом присутствовали на следственном эксперименте — опознании преступника. И он, и его начальник были заняты расследованием совершенно другого дела, но что-то заставило их остаться и наблюдать за тем, как два человека — мужчина и женщина — прохаживались вдоль выстроенных в ряд людей неопределенной наружности, пытаясь опознать того, кто им нужен.
— Знаешь, кто из них подозреваемый?
— Не знаю, но попробую догадаться.
— Вот как? Кто же, по-твоему?
— Третий слева.
— В чем его обвиняют?
— Понятия не имею.
Шеф с интересом посмотрел на Гранта. Но когда мужчина и женщина отказались опознать преступника и ушли, а люди, участвовавшие в опознании, вышли из ряда и, переговариваясь между собой, оправляли пиджаки и галстуки перед тем как вернуться к обычной жизни, один из них продолжал оставаться на месте. Третий слева покорно ждал, пока его уведут обратно в камеру.
— Ну и ну! — вымолвил шеф. — Как тебе это удалось? Что ж, неплохо. Он угадал вашего из всех двенадцати, — обратился он к следователю, проводившему эксперимент.