И узнав, когда у Насти занятие, бросаю работу и еду к ней.
Глава 25
Глава 25
Гордей
Взгляд постоянно мечется на наручные часы. Впервые переживаю, что куда-то опоздаю. И всё из-за грёбаной столичной пробки. Стоял в ней полтора часа, возненавидел весь мир. И если в любой ситуации все готовы подождать из-за моей власти и денег, то этот случай — исключение.
Настя ждать не будет.
Взлетаю по ступенькам к входу, распахиваю дверь и захожу в тёмный и тихий коридор. Запах многолетнего ремонта врезается в нос. И чего-то ещё. Старых книг.
Точно, здесь ведь библиотека расположена.
И вот нахрена мне это здание? Тут давно пора сделать ремонт и отдать его под бизнес. Залы огромные — отлично подойдут под конференции.
Тряхнув головой, понимаю, что думаю сейчас не о том.
Вспоминаю по документам, где должна быть художественная школа Покровской. Не в том ли кабинете, откуда сейчас вываливается толпа девушек с картинами в руках?
Туда и направляюсь. Не слушаю их разговоров, но за один всё же цепляюсь:
— Жених у Анастасии Викторовны такой красивый…
Жених? Это они о том ботанике в очках?
— Не знаю, не в моём вкусе. Мне надо, чтобы как в руку свою схватил, как сжал! — с придыханием отвечает другая. — Властный такой. Чтобы он одного взгляда трусики слетали…
Она неожиданно смотрит вперёд, на меня. А я уже прохожу мимо, забивая голову только одним — с чего вообще поднялась тема жениха Насти?
Я проверил — она не замужем.
И в голове множество вопросов. Почему они не женаты, если у них есть ребёнок? Старался не думать об этом, хотя интерес выливается из всех краёв.
— Вот такой…
Пропускаю последнюю девчонку лет шестнадцати и захожу в просторный зал. И сразу понимаю, что Настя вложила в него немало сил. Здесь приятно пахнет, воздух не затхлый. Сделан ремонт в теплых светло-коричневых тонах. Несовременно, но уютно, с атмосферой мастерской. Повсюду стоят мольберты, есть несколько парт. Картины висят на стенах. Красок и кисточек — не пересчитать.
Вспоминаю, как подобное стояло в моей квартире.
И я скучаю. Настины увлечения создавали уют в моём доме. Холодный пентхаус начало заполнять тепло, особенно когда им занялась она.
Останавливаюсь в проходе, первым делом замечая не Покровскую. А её бойфренда с малышкой на руках. Он обнимает её, держит за крохотную ручку и переговаривается с девушкой:
— Так всё красиво, капец. Я не думал, что можно так рисовать. Может, и меня научишь?
— А ты хочешь? — улыбаясь, произносит. Сияет сейчас, как солнышко в ясный и тёплый день. Вытирает подоконник от пыли, встав одним коленом на стул. Лучи солнца падают на её светлые волосы, и, чёрт возьми, она выглядит как ангел.
— Научиться так — очень. Но, боюсь, у меня выдержки не хватит. И я психану, остановившись на уровне «палка, палка, огуречик».
— Нет уж, сиди там, в своём программировании. А то станешь творческим человеком, кто мне потом холодильник чинить будет?
— Но я и не умею их чинить!
Я кашляю, разрушая их идиллию. Ещё немного, и у меня скрошатся зубы от той силы, с которой их сжимаю.
Все трое синхронно оборачиваются. Из рук Насти выскальзывает тряпка. А маленькая Сонечка, невозмутимая во время всех предыдущих наших встреч девочка, вдруг смеётся и машет мне крохотными пальчиками.
— Здр… — начинаю, растерявшись. Малышка меня с кем-то перепутала? Почему она улыбается мне так широко, что я вижу прорезавшиеся белые зубки?
— А что вы здесь делаете? — в шоке спрашивает Настя, выпрямившись.