Еще с порога она увидела, что Катрина висит на крюке для лампы, на полу валялась скамейка. Бабушка оглянулась на Марию, велела поднять скамейку.
— Скорей! Обрежь веревку, — она подала нож, и Мария, не помня себя от страха, влезла на скамейку и обрезала веревку.
Она видела, как бабушка перевернула упавшую ничком Катрину, расстегнула крючки кофты. Стоя на коленях, бабушка с трудом приподняла грузное тело Катрины и с ожесточением встряхнула. Катрина тихо застонала, но глаз не открыла. Тогда бабушка ударила ее наотмашь ладонью по лицу.
— Воды, — сказала она Марии. — Лей на нее воду.
У Марии тряслись руки, и почти весь ковш расплескался по пути от ведра.
— Да что же ты! — крикнула бабушка непривычным голосом. — Живее!
Тогда Мария схватила ведро и выплеснула его на Катрину. Та судорожно втянула воздух и открыла глаза.
— Срамница! — брезгливо проговорила бабушка, наклоняясь над самым лицом одуревшей Катрины. — Висельница!
Катрина всхлипнула, неверными руками попыталась отстранить от себя бабушку. Но та снова ударила ее по щеке.
— Бога не боишься.
Руки Катрины ощупывали шею, с трудом ворочая языком, она попыталась что-то спросить, но бабушка оттянула ее руки от горла, вылила остаток воды в открытый рот Катрины. Та поперхнулась, долго кашляла.
— Руки на себя подняла, — гневным, тихим голосом говорила бабушка. — Сына предаешь. Ты теперь за него в ответе!
Вот когда Мария услышала эти слова впервые.
Широко открытые глаза Катрины налились слезами, она закрыла лицо большими ладонями и зарыдала. Бабушка оглянулась на Марию, сказала:
— Сюда иди… — она говорила с трудом, — стань здесь, на колени…
Когда Мария опустилась на колени рядом с бабушкой, она взяла ее руку, потом руку Катрины.
— Вот… вверяю тебе свою кровь, Катрина! Дитя своего Саввы вверяю тебе.
Вялая ладонь Катрины дрогнула, ее пальцы сжали руку Марии. Глаза повернулись, она пристально посмотрела на Марию, еще ничего не понимая.
— Умру я скоро, Катрина, приходит мое время, чую я это… Сердце мое чует. Храни мое дитя, как свое. Ты теперь за двоих в ответе. Мария была вчерашним днем там, на чердаке, с Георгом… И сейчас туда пойдет. Нельзя ей больше, нельзя на людях…
Катрина, трудно дыша, молчала, не выпуская руки Марии из своей.
— Я спасла тебе жизнь, — продолжала бабушка, — от смертного греха спасла. Поклянись, что не оставишь мою Марию, будешь ей матерью, как и своему Георгу. Поклянись, Катрина!
— Спасибо… — пробормотала Катрина, глотая слюну, — не оставлю. Наука мне это…
— Клянись! — настаивала бабушка.
— Клянусь.
— Святой девой Марией и святым Георгием…
— Клянусь.
— Теперь у тебя двое детей, Катрина. Спаси вас всех господь! — сказала бабушка.
В ту же ночь ушла Мария к Георгу на чердак. Она окликнула его, и он пошел ей навстречу, провел в темноте в свой закуток.
— Теперь я твоя сестра. Так сказала бабушка.
— Сестра?
— Да, твоя мать поклялась, что не оставит меня, как не оставит тебя.
— Это хорошо.
— Ты будешь мне братом?
— Нет, — сказал Георг.
— Что же мне делать? — спросила Мария. — Уйти?
— Нет, — снова сказал Георг. — Я хочу, чтобы ты была моей женой. Если мы оба останемся живы…
— И ты возьмешь меня в жены?
— Да. Я постараюсь, чтобы ты полюбила меня.
— Я уже люблю тебя, — просто сказала Мария.
На рассвете пришла Катрина и отвела их к священнику Ильинской церкви.
— Сколько годков-то тебе? — спрашивает Невена.
А Мария слышит: «Отроковица… Господь поймет и простит». Так сказал священник, узнав, что они с Георгом муж и жена.
— Шестнадцать, — отвечает Мария на вопрос Невены.
Хлопает дверь, гремит что-то в сенях, и входит дед Степан.
— Воды натаскал полную кадку. — Он снимает капелюх, полушубок, вешает на гвоздь, подходит ближе к кровати. — Ну, как она?
— Мается, — отвечает жена.
— Такое дело — материнское, женское… Мы вот внука-то и не дождались, а теперь и не дождемся… — Он долго топчется у кровати, и Марии спокойнее от его присутствия, и боль полегче.
— Спасибо, — говорит она, — спасибо вам… за все.
— За что спасибо? — отзывается дед Степан и теребит бороду. — Справляйся со своим делом, рожай мальчонку. А то и дочку, все едино — человек будет. И коль деться тебе некуда, останешься у нас за дочку. Ни о чем плохом не думай. Скоро вон наши придут, скоро…