Збирдрид устало махнула рукой: мол, пустяки, это моя работа. А путница сказала:
— Позволь представиться: Э́ллейв, корабельный командующий флота Её Величества. Сколько ты берёшь за своё искусство? Я чувствую себя обязанной. Труд должен вознаграждаться.
— Я на самом деле пока ещё ученица, — призналась Збирдрид. — Самостоятельно не работаю, только искусство своей родительницы перенимаю. Плату брать я ещё не могу.
— Ну, позволь тебя хотя бы угостить, — лучезарно улыбнулась Эллейв, доставая из деревянного ящика бутылку с каким-то красным напитком, а из дорожного сундучка — две походные металлические стопки.
— Что ж, не откажусь, — усмехнулась Збирдрид.
Напиток оказался весьма крепок и отдавал ягодами. Госпожа капитан сказала его название — «кровь победы», а также поведала Збирдрид историю его появления, весьма горькую и печальную. Участники Гильгернской битвы, смешав кровь госпожи Аэльгерд со спиртом, таким образом помянули её. Страшные то были поминки... Нынешний напиток, конечно, не на крови был, а на ягодах, с тем жутким питьём его роднил только цвет. Он сурово обжигал нутро, и ягодной сладости в нём совершенно не чувствовалось, только терпкость и кислинка. Впрочем, напитку, который был создан изначально как поминальный, сладким и не полагалось быть.
— Мой отец — корком А́рнуг, в этой битве он командовал флагманом «Победа Владычицы», на котором и погибла госпожа Аэльгерд, — сказала Эллейв. — Он награждён орденом бриллиантовой звезды.
— Прославленный у тебя батюшка, — с уважением покивала головой Збирдрид. — Ты, выходит, пошла по его стопам?
— Так точно, — ответила Эллейв. — А родом я с Силлегских островов. Там и Корабельную школу окончила, и служба моя началась тоже там. Будешь ещё? — И она кивком показала на стопки.
Збирдрид не отказалась, и они выпили снова. Хорош был напиток, заборист, хоть и жестковат, суров для непривычного горла. Но по жилам от него струилось приятное тепло, а на душе становилось светлее. За лёгкой, приятной беседой они не заметили, как «уговорили» всю бутылку. Закусывали они вяленым мясом — опять же из дорожных припасов Эллейв.
— Слушай, отличная штука! — похвалила уже слегка охмелевшая Збирдрид алый напиток с необычной историей.
— А то! — усмехнулась госпожа капитан. И лукаво подмигнула, взглядом показывая на ящик: — У меня там ещё есть.
— Ну, коли тебе не жаль... — Збирдрид оживлённо потёрла руки.
— За твою помощь мне ничего для тебя не жаль! — с искренним, чуть хмельным жаром ответила Эллейв. И призналась: — Вообще-то, я этот ящик в подарок для твоей родительницы везу. Но думаю, что ничего страшного не случится, если мы из него ещё одну бутылочку возьмём.
Збирдрид вскинула брови:
— Ты знакома с моей матушкой?
— Только заочно, — сказала Эллейв, доставая и откупоривая новую бутылку. — Моя невеста очень много о ней рассказывала.
— Хм... А кто твоя невеста? — нахмурилась Збирдрид.
Эллейв улыбнулась с мерцанием мечтательной звёздной бездны в хлёстких волчьих глазах.
— Самая прекрасная девушка с самыми ласковыми на свете глазами! — промолвила она приглушённо-нежно. — И за неё стоит выпить!
Она наполнила чарки до краёв, и их содержимое единым духом пролилось им в горло. Збирдрид крякнула и занюхала рукавом, зажевала полоску вкусного вяленого мяса. Уставившись на собутыльницу немного окосевшим взглядом, она проговорила:
— Слушай, госпожа корком... Я тебя что-то не припоминаю. Ни разу не видела тебя в наших краях. Твоя невеста — из наших мест? Или она лечилась у моей матушки?
— Нет, но она бывала в вашем доме, — уклончиво-загадочно ответила Эллейв. — Слушай, сестрица, а каково это — видеть тело насквозь? Ты прямо вот так все внутренности можешь увидеть?
— И все кости тоже, — кивнула Збирдрид. — Ну... Это дар такой. Я могу видеть, где у тебя болит, почему болит... Могу сломать тебе кости, не касаясь тебя и пальцем. Но это если они неправильно срослись... Чтобы их потом на место поставить и как положено срастить.
— За твой великий дар! — провозгласила Эллейв, снова наполняя чарки. — Чтоб он рос, крепнул и... служил на пользу страждущим! За твоё искусство!
— Благодарю, — заулыбалась польщённая Збирдрид.
Они уже почти «приговорили» вторую бутылку, когда в повозку заглянул один из носильщиков.
— Госпожа... Роймер уже хорошо себя чувствует, можем продолжать дорогу.
Эллейв поморщилась и махнула рукой.
— Да обождите вы... Не видите, мы разговариваем?
— Ну, мы тогда пообедаем? — неуверенно спросил носильщик.
— Валяйте, — кивнула хмельная Эллейв.
Носильщики не только пообедали, но также справили нужду и очень хорошо отдохнули. Поясница у Роймера совершенно прошла, и чувствовал он себя, по его словам, «как заново родился». А две госпожи, пассажирка и её новая знакомая, уже изрядно поддатые, всё продолжали свою задушевную беседу. Однако говорить можно было и в дороге, о чём один из носильщиков осмелился уважаемым госпожам намекнуть.