— Ну, езжайте, — был ответ.
Жеребцу оставалось только последовать за повозкой. Умное животное само тронулось в путь, не отставая от своей всадницы, решившей отдохнуть от седла и расслабиться в приятной компании госпожи коркома.
*
— Куда же Збирдрид запропастилась, не пойму! — беспокоилась Бенеда. — Давно должна была уже обернуться...
К застолью всё было давно готово, даже уже кое-какие гости начали собираться. Степенный Дуннгар обводил хозяйским заботливым взглядом столы: всего ли в достатке? Ничего не забыто? Всё было превосходно.
Бенеда велела наполнить первые кубки.
— Ну, за Йорлагсдааг! — провозгласила она краткий, но ёмкий тост торжественно-гулким, зычным голосом.
Но не успели гости поднести сосуды с домашней наливкой к губам, как во двор въехала повозка и остановилась. Впустил её один из сыновей Бенеды, отворивший ворота. Следом за повозкой вбежал чёрный жеребец — с пристёгнутыми к седлу узлами, но без наездницы. Бенеда нахмурилась, уставившись на пустое седло:
— Это ещё что за новости?
Дверца повозки резко распахнулась, словно от пинка изнутри, и наружу принялась неуклюже выкарабкиваться Збирдрид. Она была бледна, на ногах держалась нетвёрдо, и костоправка встревожилась: уж не случилось ли чего? Не ранена ли дочь? Может, грабители в дороге напали? Но когда Збирдрид икнула и расплылась в пьяненькой улыбочке, Бенеда досадливо плюнула. Вон оно что...
— Матушка, я всё купила, что ты меня просила, — немного заплетающимся языком пробормотала подгулявшая дочь. И, что-то внезапно вспомнив, она спохватилась: — Ох, драмаук меня раздери! А поклажа-то! — Но тут же выдохнула, увидев навьюченного покупками жеребца: — Фух... Всё цело. Зейдвламмер, ты умница... Сам прибежал! Матушка, ты не волнуйся... У вон того парня в поясницу прямо посреди дороги вступило, я его полечила... А госпожа корком меня угостила... немножко...
— Да вижу уж, — хмыкнула Бенеда. — Ладно, цела хоть... Мы уж беспокоиться начали.
Збирдрид многозначительно и торжественно подняла палец.
— Матушка... А мы не с пустыми руками! У нас для тебя... то есть, у госпожи коркома для тебя подарок! — И крикнула в повозку: — Эллейв! Давай сюда ящик. Да не уроню я... Давай, давай...
Из повозки появился ящик, в котором позвякивало что-то стеклянное. Судя по звуку, явно не пустая тара. Збирдрид, приняв его на свои руки, вдруг покачнулась, и все схватились за сердце: сейчас всё ка-а-ак грохнется! И разлетится к драмаукам вдребезги...
— Збира!!! Хераупс тебя проглоти! — рявкнул кто-то из повозки.
— Я держу его!!! — заорала качающаяся Збирдрид.
Она отчаянно балансировала на заплетающихся и выписывающих кренделя ногах, старясь удержать на весу драгоценный ящик, к которому были прикованы напряжённые, полные ужаса взгляды присутствующих. Неужели это были его последние мгновения?! Но нет: и Збирдрид, и её хрупкий груз подхватили вовремя подскочившие братья. Все выдохнули с облегчением. Ящик благополучно опустился к ногам недоумевающей Бенеды — с целым и невредимым содержимым.
— Матушка, это... Это подарок от Эллейв, — не совсем внятно объяснила Збирдрид, поддерживаемая с обеих сторон. — Эй, Эллейв, вылезай! Мы приехали.
Из повозки донёсся звучный и приятный, но тоже не совсем трезвый голос:
— Не выйду. Мне стыдно перед госпожой Бенедой...
Костоправка покачала головой.
— Да вы обе наугощались, голубушки... За подарок, конечно, спасибо, но хорошо бы всё-таки лицезреть и саму дарительницу.
— Матушка, там было двадцать бутылок, — пояснила извиняющимся тоном Збирдрид. — Но мы с Эллейв по дороге выпили две...
— Две с половиной, — уточнил голос из повозки.
— Да, верно, — согласилась Збирдрид. — Это очень хорошая штука, матушка... Называется «кровь победы». Напиток моряков...
— Который я с почтением преподношу тебе, уважаемая госпожа Бенеда, — снова сказали из повозки.
Бенеда стояла, скрестив на груди руки и покачивая головой. Она не сердилась, просто перед гостями было неудобно за столь несуразное возвращение блудной дочери.
— Премного благодарна за подарок, уважаемая госпожа корком, — ответила она. — Может, ты всё-таки выйдешь и присядешь к столу вместе со всеми?
— Я... Я приношу глубочайш... мои самые искренние извинения за появление в столь... неподобающем виде, — пробормотал спотыкающийся голос из повозки.