Но Зелфа знала, что Махла была бы потерянной и для рода, и не хотела допускать этого. Самую большую надежду Зелфа возлагала на обращение мыслей и чувств сестры к образу матери. Ведь то, что она замышляла, выдавалось за исполнение расшифрованного завещания матери, а оно мыслилось не только, да и не столько для Зелфы.
Насколько ж это могло быть значимым для Махлы? Зелфа решила для себя, что, если у сестры чувства, подвластные постороннему влиянию, возьмут верх над разумом и она не примет ее план, то она не отступит и заставит Махлу подчиниться и тем самым сделает все для блага рода, к которому они принадлежали и которому настала пора возвращать долги.
V
На следующий день после беседы с отцом Зелфа еще утром договорилась с Махлой, что будет ждать ее после обеда в беседке. За обедом прислужив ала Махла, и, так как Зелфа хотела выкроить для разговора с сестрой побольше времени, она помогла ей приготовить ужин. Выходя из пещеры, Зелфа знала, что Махла задержится ненадолго, ибо основную часть работы они уже сделали вдвоем.
Она не ошиблась. Примерно через четверть часа появилась Махла и села рядом с сестрой, радуясь возможности немного передохнуть.
- Что отец? - спросила Зелфа сестру.
- Прилег после обеда, как обычно, - ответила Махла.
- Я давно уже хотела поговорить с то бой. Я чувствую, что мы думаем об одном и том же, но я не уверена, пришли ли мы к одному и тому же выводу. До сих пор я сомневалась в том, стоит ли нам говорить об этом и советоваться. Сейчас я в этом не сомневаюсь.
- Зелфа, я понимаю тебя, и ты права. Я много думаю о нас и об отце, но больше всего о
маме. Наверно, и ты думаешь о ней.
- Да. Постоянно. И она жива для меня, поскольку я постоянно сообразуюсь с ее пожеланиями. Ты задумывалась о причинах ее смерти?
- Это самый больной вопрос для меня, и самый запутанный.
- Тогда я лучше спрошу тебя об отце. Что ты думаешь о его состоянии?
- Почему ты об этом спрашиваешь ? Разве мы не делаем для него все что можем?
- Может ли он думать, что делает все для нас?
- Почему бы нет? Разве он может в чем-то упрекнуть себя?
- Махла, ты думаешь о своем будущем?
- Да.
- И как ты его себе представляешь?
- Мне трудно его представлять, пока мы находимся здесь.
- Ты думаешь, что настанет время и отец велит нам собираться и идти к людям?
Махла испуганно посмотрела на сестру.
- Ты считаешь, что этого не произойдет?
- Махла, ты подзабыла, что с нами произошло. Мама погибла из-за зловредности людей. Отец больше не хочет жить с ними, а я не оставлю его одного.
- И я не хочу оставлять его. В общем-то мы здесь неплохо устроились.
- Махла, так больше не может продолжаться! Ты не думала об этом?
- Я? ... Пожалуй, да. Но что же нам делать? Такова уж, видно, наша судьба.
- Ты уже смирилась с тем, что состаришься рядом с отцом, похоронишь его со всеми почестями, а потом и сама будешь ждать смерти?
- Честно говоря, я не думала об этом.
- Может, ты думала о том, что он уже стар и жить ему осталось недолго, и, когда это случится - когда его не станет, - ты будешь еще достаточно молода, чтобы выйти замуж и родить детей?
Махла потупила взор и задумалась.
- Я так никогда не думала, но сейчас, когда ты сказала, у меня такое чувство, будто ни о чем другом я и не думала и ни на что другое не надеялась, только на смерть отца. Отчего это?
- Махла! Не кажется ли тебе, что мы обязаны сделать все для того, чтобы вернуть отцу ощущение полноты жизни?
- Разве мы как-то жалеем себя?
- Ты ответь на вопрос.
- Да, несомненно, и задавать-то его не надо было.
- А как ты думаешь, можно ли этого достичь без ущемления некоторых своих интересов, или даже без жертв, попросту без самопожертвования?
- Я не очень хорошо понимаю, к чему ты клонишь.
- Отвечай на вопрос, Махла!
- Я никогда не считала, что находясь подле отца, вдали от людей, я совершаю что-то особенное, какое-то жертвоприношение. Ты это имеешь в виду?