- Вот с этим я никак не могу согласиться. Но сил на доказательство противоположного у меня нет."
Подмастерье с трудом встал. Он давно уже был настолько утомлен, что мечтал только о том, чтобы оказаться в собственной постели.
- Будем надеяться, что сегодня нас уже не побеспокоят, - проговорил он. - Спокойной ночи!
- Спокойной ночи! - ответила Аколазия и тоже встала, чтобы проводить его до двери и закрыть ее за ним на крючок.
Несмотря на то, что Подмастерье выслушал все, что, видимо, он желал выслушать, и высказал все, что хотел сказать, на душе у него было неспокойно. Переутомление, накопившееся за день и повлекшее за собой сон, прервало на время его тревожные мысли.
Глава 14
I
Подмастерье встал довольно рано и после всех необходимых утренних процедур принялся за занятия. Впервые почти за две недели он почувствовал себя свободным от обязанностей преподавателя и наслаждение от мысли, что впереди у него долгий отдых. Ощущение, возникновение которого, конечно, можно было предугадать, но, которое, тем не менее, оставалось без внимания прежде, заключалось в том, что он начал воспринимать Аколазию так, будто бы не было месяца жизни с ней и она поселилась у него всего какой-то час назад.
Правда, ощущение не было острым и тревожным, но его новизна вызывала неприятное чувство и к ней еще надо было привыкнуть. Но на это ощущение наслаивалось другое, усилившееся после последней выходки Натиса, и это было очевидно даже в утренние часы, когда оно было слабее всего. Эта тревога и внутренняя напряженность остались единственными полноправными представителями дела, начатого совместно с Аколазией, и являлись хоть и отрицательными, но бесспорными признаками того, что оно еще живо.
Первый посетитель заявился почти спозаранку. Им оказался Абарис. Подмастерье сразу не смог вспомнить, был ли Абарис клиентом Аколазии, но тот быстро проявил себя как член содружества и, не успев узнать, что некто по имени Аколазия может скрасить ему утро, а может, и весь день, тотчас забыл цель своего прихода, обозначенную как желание повидаться с другом.
По положительной реакции Аколазии на имя посетителя можно было заключить, что Абарис принадлежит к желанным клиентам. Уже после этого Подмастерье отметил про себя, что по одному только факту запоминаемости нельзя ручаться за желательность клиента, ибо он мог запомниться и не с лучшей стороны.
От Абариса хозяину дома явно передался определенный оптимизм. За время, пока Аколазия готовилась к встрече, он успел рассказать о своих успехах за сезон упорнейшей работы, достигшей своего пика за неделю во второй половине августа, на которую приходилось подавляющее число вступительных экзаменов в высшие учебные заведения, которые он сдавал за других с переменным успехом. Абариса можно было поздравить; по его словам, на квартиру и на машину он тянул, а то, что у него наступила пора, когда он мог позволить себе расслабиться и начинать день с обхода близких и просто знакомых и расспрашивать их о самочувствии, говорило само за себя.
Ждать пришлось порядочно, ибо Аколазии надо было накормить Гвальдрина. Но Абарис был в таком приподнятом настроении, что его не могла бы нарушить и большая помеха.
- Как идут дела? - спросил он, видимо, чувствуя, что с минуты на минуту выйдет Аколазия и он может не успеть проявить первую заповедь вежливости.
- Как тебе сказать? Скоро, наверно, уйду в подполье.
- Ты хочешь сказать, что из-за Аколазии тебе придется еще больше уйти в себя?
- Нет. Вместе с Аколазией я как раз и вышел из подполья, но боюсь, что мне придется расстаться с ней и тогда подполья не миновать.
- У меня сложилось впечатление, что ты чувствуешь себя равно хорошо во всех положениях, в отличие от большинства.
- Трудно сказать! Но если даже и так, это дается очень недешево.
Дверь открылась, и Аколазия вошла в залу.
- Не буду мешать! - сказал хозяин-слуга и оставил Абариса и Аколазию наедине.
II
Не прошло и десяти минут, как Подмастерье услышал визг тормозов и сразу после этого стук в дверь. Увидев перед собой Ромео, Подмастерье понял, что его предчувствия начали оправдываться.
- К тебе можно? - спросил Ромео.
- Да. Пожалуйста, - ответил Мохтерион и пригласил гостя войти.
Ромео оказался не один, и настроение Подмастерья несколько улучшилось. По крайней мере, в этот день его интересу к Аколазии, если он ее еще помнит, не суждено будет реализоваться.