В это время действительно послышался стук в дверь. Он был настолько деликатный и так отличался от того, чего ожидал перепуганный хозяин, что привел его в себя. Не забыв вдеть цепочку в скважину, он приоткрыл дверь.
- Вам кого? - спросил он и с трудом различил приятные черты лица еще совсем юного паренька, к тому же хорошо одетого.
- Извините! Аколазия дома?
- Нет! Вы здесь бывали? - задал вопрос Подмастерье и тотчас сообразил, что без комментариев рискует произвести по меньшей мере странное впечатление на молодого человека.
- Нет, - послышался ответ."
У Подмастерья было чувство, что если он захлопнет перед новым клиентом дверь и вновь останется в одиночестве, он не вынесет вернувшегося мучительного ожидания нападения, и ему вдруг стало ясно - чтобы в следующий раз устоять и не открыть дверь, ему необходимо совершить немыслимое для самоутверждения и впустить этого юнца в дом, несмотря на то что, в сущности, разговор с ним окончен.
Испытав прилив безумства храбрых, Подмастерье с первой же попытки осилил безумство трусливых и, сняв цепочку, учтиво предложил:
- Проходите.
“Может дейтвительно я узнаю от него что -то интересное”, подумал он и ввел гостя в залу.
- Меня зовут Мохтерион, - представился Подмастерье.
- Я знаю. Аколазия мне говорила. Меня - Пандур.
- Располагайтесь поудобнее. Аколазия вас ждала?
- Нет. Получилось так, что я не смог встретиться с ней вчера, и, хотя она не говорила, где живет, и даже запрещала интересоваться этим, я ее как-то выследил, но скрыл от нее.
- Вы встречались и раньше?
- Да.
- А знакомы вы давно?
- Недели три. Я знаком также с ее мужем.
- Вот как! А я его не знаю. Значит, у вас дружеские отношения с ее семьей.
- Не совсем. С мужем я лишь пару раз разговаривал за все это время.
- Извините, но что же вас связывает с Аколазией?
- Я люблю ее."
Последовало молчание, в котором появилась потребность у обоих собеседников. Случай, как принято было говорить, относился к числу “тяжелых”, но привлекала редкая возможность использовать его в своих интересах. В общем-то дело было уже сделано, суть высказана, но за ней должны были последовать побочные соображения, и нельзя было лишить счастливца возможности поделиться с ними.
VIII
- Я немного старше вас, - начал Мохтерион, - но завидую вам, ибо полюбить женщину с ребенком в нашей среде считается более чем предосудительным. Ваши родители знают?
- Догадываются. Но я не вижу необходимости посвящать их во все подробности.
- Обо мне Аколазия вам не рассказывала?
- Как же! Она говорит, что вы известный во всем городе бордельмен."
Подмастерье хотел бы думать, что ослышался, но мгновенно понял, что его желание было совершенно безосновательным и запоздалым.
- А как она оценивает свое пребывание у меня?
- Она говорит, что временно снимает у вас квартиру и что скоро подыщет себе новую, отдельную."
В другое время и при других обстоятельствах Подмастерье наверняка обиделся бы, услышав подобную новость, но сейчас было не до этого.
- Да, здесь ей нелегко приходится.
- Она не жаловалась и часто повторяла, что вы выручили ее.
- Раз вы знаете, чем я занимаюсь, то излишне объяснять, насколько нежелательно ваше появление у меня. Вы меня понимаете?
- Да, конечно, Я не побеспокою вас. Вы не знаете, где сейчас Аколазия?
- Нет.
- Может, у Апфии?
- Вы и Апфию знаете? Не могу сказать.
- Мы заходили к ней как-то.
- Вы учитесь?
- Да. В медицинском институте.
- Это здорово, Пандур. Но, ведь вы понимаете, женщины требуют времени и еще кое- чего...
- Пока у меня хватает и того и другого. К тому же, Аколазия у меня одна.
- Вы относитесь к ней серьезно?
- Серьезнее не бывает.
- Жаль, что ее нет дома. И ждать ее я вам не советую, она может запоздать.
- Спасибо! Я пойду. Увижусь с ней завтра.
- Вы договаривались?
- Нет, но я знаю, где она бывает."
Пандур встал, а вслед за ним и Мохтерион.
- Жаль. что я с вами должен попрощаться так, чтобы не желать новой встречи у себя дома. Думаю, Аколазия не попрекнет меня этим.
- Вам незачем оправдываться. Всего доброго!"