Лот встал, подошел к двери и открыл ее. Зелфа держала в руках большое блюдо, от которого поднимался пар. По ее бледному и встревоженному лицу он догадался, что она хочет ему что-то сказать. Надо было дать ей понять, что он готов ее выслушать. Он приблизился к ней, взял из рук блюдо и посмотрел на нее в упор.
Она шепотом проговорила:
- Отец, за оградой собираются люди. Их становится все больше и больше.
- Знаю. Не волнуйся. Закрой все двери. Мы жили так, что нам нечего бояться, - шепотом же ответил он. - А значит, нам и некого бояться. Прикрой, пожалуйста, и эту дверь, - добавил он.
Лот подошел к столу. Корбан сдвинул несколько тарелок, лежащих на столе, чтобы освободить место для блюда.
- Чудеса продолжаются, - воскликнул Анубис, отведав нового блюда. - Корбан, думаю, ты сделаешь паузу, чтобы вкусить этого чуда."
Застолье продолжалось при общем молчании, но среди сотрапезников царил дух раскованности и ненавязчивого дружелюбия. Лот приподнял чашу с вином и нарушил молчание.
- Думаю, я не очень погрешу против нашего общего настроения, если предложу тост за женщин. Интересоваться женщинами, спорить и думать о них естественно и полезно, если не всем, то, по крайней мере, мужчинам. Женщина-мать, женщина-сестра, жешцина-жена, женщина-дочь - это четыре образа единого женского начала, которое столь жестко дробится в жизни, что не хотелось бы терять его в целостности, хотя бы в мыслях. Итак, я предлагаю благословить женщин и поблагодарить их за многотерпение, на которое обрекают их всевозможные сношения с мужчинами!"
Лот поднес чашу к губам и осушил ее.
- Наш хозяин не только в высшей степени гостеприимный человек, но и в не меньшей степени возвышенный почитатель женщин, хотя, признаюсь, часто я слышал славословия женщинам за торжественными столами, но, по моему разумению, они относились не к матери, не к жене и не к дочери, или же, по меньшей мере, не столько к ним. Конечно, я б не посмел никого упрекнуть в невнимании к тем образам женщин, о которых мы говорили и собираемся продолжить разговор, если уже не продолжаем его.
Но вот что сейчас, после слов Лота, мне становится более понятным, чем раньше, или, вернее, вот на что я обращаю внимание больше, чем прежде. Здравиць в честь матерей и дочерей всегда подпадают под более общие - в честь родителей и детей, и получается, что они лишь подразумеваются в них. Что касается жен, за них пьют очень редко, и если я и припоминаю несколько случаев, то все сказанное о них не было свободно от неуместной в нашем случае и неприменимой к нему иронии. Поэтому я охотно поддерживаю Лота и пью за то, что он предложил.