- Что вы имеете в виду?
- Я стараюсь быть лишь порядочным."
Минкцион засунул свободную руку в карман и достал оттуда карандаш. Недолго думая он поднес его к стенке, на которой, правду сказать, с трудом можно было разглядеть следы побелки, произведенной в незапамятные времена, и принялся выводить какие-то каракули.
- Вот. Тут мой телефон и имя, - сообщил он. - Передайте ей, что заходил сказочник Минкцион. Передайте ей, пожалуйста, цветы. - Подмастерье взял у него цветы. - И вот это."
Минкцион достал из нагрудного кармана две плитки шоколада. У Подмастерья замерло сердце от великолепной концовки, исполненной на самой высокой ноте и выразившейся в том, что, не затягивая больше свой неудавшийся визит, Минкцион открыл дверь подъезда и вышел, видимо, до того взволнованный столкновением с неприглядной действительностью, что забыл попрощаться. Подмастерье прикрыл дверь ногой и решил тут же сплавить трофеи заслужившей их воительнице: он ничего не имел против цветов, ибо они скоро завянут и Аколазия выбросит их, а о пользе шоколада был наслышан, но сам не ел его из-за врожденных проблем с сердцем.
XII
На стук выглянула Аколазия, которая показалась Мохтериону очень соблазнительной; его не удивило, что она прихорашивается в разгар рабочего дня.
- Это вам-с, - произнес поторжественнее Подмастерье и протянул ей цветы и шоколадки.
- От кого?
- Это ты узнаешь в моей комнате, куда я тебя приглашаю последовать без промедления.
- Но можно же занести это добро к себе? - рассчитывая на понимание, спросила Аколазия, в руки которой уже переместились скромные приношения Минкциона.
- Можно, но и только, - и Подмастерье, чуть ли не приплясывая, поспешил к себе.
Не успел он задернуть шторы, как вошла Аколазия.
- А я чуть было не спросила, не пришел ли кто и где он, - сказала Аколазия, догадавшаяся по тому, что Мохтерион был обнажен и знамение выдавало его тело, о бессмысленности вопроса.
- Сперва надо было подождать ответа на первый вопрос. - Он приблизился к ней и, прикоснувшись к ее телу, подавил едва зародившиеся сомнения относительно своего намерения. - Дары от Минкциона.
- Ты не послал его подальше?
- Только после того, как он осчастливил нас возможностью по первому зову сблизиться с нами.
- Не успела зайти, и в койку, - без всякого недовольства заметила Аколазия.
- Что ж он недополучил ночью, что приплелся еще и днем?
- После тебя придется полчаса приводить себя в порядок, - игнорируя вопрос, сказала Аколазия.
- Вот мы какие! Экономишь силенки для избранника, а тут герои по двадцать раз на дню прибегают!
- По двадцать раз! На дармовщинку и уксус сладок, а тут...
- Выкладывайся, выкладывайся моя изменница! Пусть хоть раз твой миленок отведает тебя отделанной на износ.
- Что на тебя нашло? Ты не был таким разговорчивым во время...
- Прощаюсь с летом! Да ты не спеши! Никто ведь не ждет... А хоть бы и ждали!"
Подмастерье умолк в ожидании реплики Аколазии, но она, быстро смекнув, что, отвлекая внимание, лишь затянет любовную возню с добрым хозяином, который, как и прочие люди, будет добрее, если не прекословить ему, решительно сомкнула губы, достигнув полной гармонии с уже закрытыми глазами. Хитростью молчание Аколазии никак нельзя было назвать, ибо нашедшей на него словоохотливостью Подмастерье мешал в первую очередь себе, но то ли новизна, несмотря на свое уродующее воздействие, увлекала его, то ли приятно было не поддаваться на уловку Аколазии, извлекая дополнительное удовольствие от противостояния ей, в результате он разболтался настолько, что внезапное молчание подействовало бы на него скорее как шок, ведущий к потере потенции, чем как средство усиления удовольствия.
Впрочем, отдельные фразы стали повторяться столь часто и настолько в такт движениям, что между ними Подмастерье в мыслях успевал поблагодарить судьбу за дарованную ему возможность исполнять в школьном симфоническом оркестре одну из ранних симфоний Гайдна, отзвуки которой слышались ему в покачиваниях с Аколазией, и которые, по его мнению, должны были убаюкивать ее. Сомкнутость двух пар глаз не мешала сознанию воспринимать отрывочные реплики: “Пусти поглубже!” “Обопрись на колени!” “Запусти от души!” “Пропеки с
кровью!” “Обложи ровненько!” “Проложи до сердца!” “Подбавь влаги!” “Да поддуши!” “Да подпеки!” “Да дай вспотеть хорошенько!”