Дочери последовали его примеру и, наскоро позавтракав, все были готовы отправиться в путь. Поиски не должны были затянуться, ибо Лот уже подметил на склоне несколько удобных площадок, где можно было бы обосноваться. Выбрав первую же, находящуюся поближе, он повел за собой животных по узенькой тропе, ко торая должна была привести к ней. Идти опять приходилось цепочкой.
Ручей, который заметила Зелфа, оказался первым подлинным источником радости. Хотя шли они всего каких-то полчаса, ради такого открытия нельзя было не сделать остановку. Зелфа предположила, что ручей мог впадать в речку, более полноводную. Хотя Лот считал, что целесообразнее искать ее, закрепившись в каком-нибудь определенном месте, радость, принесенная ручьем, настолько окрылила всех, что решено было пожертвовать час на поиски главного потока.
Первом радость еще не улеглась, когда они обнаружили пригодную для жилья пещеру. По плоским камням, явно намеренно уложенным у входа в пещеру, нетрудно было догадаться, что когда-то она уже служила прибежищем для людей. Полная же запущенность, царящая внутри, свидетельствовала, что в ней давно уже никто не обитал.
Войдя вслед за отцом в пещеру и окинув взглядом внутреннее пространство, Зелфа и Махла вскрикнули от радости и обнялись. Для них явно наступила полоса удач, особенно радовавшая после недавних потрясений. Лот был доволен; то, что пещера находилась рядом с ручьем, снимало почти все проблемы, по крайней мере, на первое время.
Работа закипела. Лот хотел было помочь дочерям очистить пещеру, но вскоре убедился, что они справятся и без него, и принялся за благоустройство площадки у входа в пещеру. Использовав растущие возле пещеры деревца, он соорудил нечто вроде загона для животных, так что они обрели местожительство почти одновременно с хозяевами. Сухих веток, коры и выброшенных ручьем обломков дерева набралось столько, что вполне хватило бы на несколько дней для разведения и поддержания огня.
Вермикула с братом, или даже с отцом, обещавших привезти еще кое -что необходимое в хозяйстве, Лот поджидал в ближайшие дни.
Он уже думал о хозяйстве, кото рое можно вести на склоне горы, о небольшой хижине, которую он соорудит попозже, когда они освоятся на новом месте. К ве черу не только была вырыта яма для нужника, но и сооружено временное трехстороннее укрытие вокруг нее. Лот с дочерьми полностью отдались заботам, и физическая усталость спасала от мыслей о том, что они пережили в недалеком прошлом.
На протяжении всего дня отец и дочери почти не говорили между собой, но это объяснялось уже не только постигшими их несчастьями; они были слишком поглощены тем, что на глазах создавалось их трудом и наглядно свидетельствовало о том, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается.
II
И стал Лот жить в горе, и с ним две дочери его, ибо после того, что произошло в Содоме, он боялся жить в Сигоре. В первое время, пока раны были еще свежи, трудности обживания нового места были не столь заметны, когда же время незаметно ослабило пережитые ими потрясения, эти трудности были уже осилены и не могли отвлекать духовные силы, необхо ди- мые для иных забот.
Вермикул с отцом действительно появились на третий день и привезли еду и кое-какую утварь. Они не могли надивиться расторопности Лота и благоустроенности импровизированного жилища, оставлявшего такое впечатление, будто оно служило для жилья долгие времена. По настоянию Лота они увели с собой мулов, нужды в которых у Лота теперь не было.
Через неделю Вермикул появился снова, на этот раз с братом. Ничто не указывало на то, что Лот подумывает о возвращении к людям; он чувствовал себя на пустыной горе все более защищенным. Вермикул навестил Лота еще несколько раз, но, убедившись, что тот ни в чем не нуждается, а его тяга к уходу от мира и людей все более усиливается, перестал беспокоиться, попросив его помнить о том, что в случае нужды, его семья всегда готова прийти на помощь.
Шло время, и так и жил Лот в пещере, и с ним две дочери его.
Зелфа и Махла еще более сблизились после смерти матери. Теперь они проводили вместе намного больше времени, чем в Содоме. Лот оставался неразговорчивым. Сначала дочери думали, что по прошествии некоторого времени сердце отца смягчится и он станет более походить на себя такого, каким они знали его при жизни матери, но, видимо, перенесенное потрясение что-то в корне изменило в нем, и дочери старались оберегать его и без особой необходимости не тревожить.