— Почему вы спрашиваете меня об этом? — спросил он. Красный луч осветил в это время его лицо.
— Мне просто пришло в голову. Это было бы естественно для студентов одного университета…
— Я действительно был с ней знаком. Это была очаровательная девушка. А теперь поговорим о другом… Без двадцати девять, — заметил он, поглядев на часы. — По правде сказать, мне здесь надоело.
И он направился к выходу.
— Постойте! — закричала Эллен. — Я… Я хочу закурить.
— О! — раздраженно сказал он, опуская руку в карман. — У меня нет с собой сигарет. Пошли, достанем внизу.
— У меня есть, — сказала Эллен, подходя к вентиляционной шахте и прислоняясь к парапету как раз в том месте, откуда, если верить газетам, упала Дороти. — А вы хотите курить?
Он вернулся, сжимая губы, но сдерживаясь. «Нужно, чтобы он заговорил сейчас, — подумала Эллен, протягивая, ему пачку, — потому что он никогда больше не пригласит Эвелин Киттредж!» Он с мрачным видом взял сигарету.
— Так это здесь… — начала Эллен, слегка поворачиваясь и указывая на чернеющую шахту.
— Послушайте, Эви, — воскликнул Пауэлл, окончательно теряя терпение, — ведь я просил вас больше не говорить об этом! Неужели вы считаете мою просьбу чрезмерной?
— Извините, — холодно сказала Эллен, поднося сигарету к губам, — но меня удивляет, что вы так выходите из себя.
— Вы не хотите понять, что я был знаком с Дороти!
Она зажгла спичку и увидела на секунду синие глаза, потемневшие от гнева, выдающуюся челюсть… Еще шаг… Один только шаг… И он заговорит!
— Хорошо же! — закричал он. — Хорошо! Вам обязательно нужно знать, почему мне тяжело говорить о ней? Почему я не хотел лезть на эту проклятую крышу и даже входить в само здание!.. — Он бросил сигарету. — Потому что это ее я имел в виду, когда мы разговаривали вчера вечером! Девушку, которая улыбалась, как вы! Девушку, которую я…
Он внезапно остановился, глаза его были расширены, потом красный свет погас, и Эллен видела уже только смутный силуэт. Она почувствовала его руку на своем запястье и вскрикнула, при этом сигарета выпала у нее из губ, а сумка соскользнула к ногам. Он отпустил ее руку, пальцы ее разжались и выронили какой-то легкий предмет. Дуайт, как ей показалось в окружающем тумане, нагнулся.
Красный свет снова загорелся, и она увидела, что он держит на открытой ладони белый футляр с ее именем, выгравированным медными буквами.
Кровь застыла у нее в жилах. Она закрыла глаза, стараясь преодолеть тошноту, и почувствовала, что острый край парапета впился ей в спину.
— Ее сестра… — пробормотал Пауэлл. — Ее сестра…
Эллен открыла глаза. Он смотрел на футляр, как будто не мог поверить в его реальность, потом поднял голову и спросил:
— Что все это означает? Что вам нужно от меня? — И он отбросил футляр.
— Ничего, ничего, уверяю вас! — пролепетала Эллен, пытаясь разглядеть дверь и начиная медленно продвигаться вдоль парапета.
— Вы… знакомитесь со мной, задаете мне массу вопросов… Наконец, приводите меня сюда… Что же вам от меня нужно? — повторил он угрожающим тоном.
— Ничего… ничего, клянусь вам!
— Зачем, в таком случае, вам понадобился весь этот спектакль? — продолжал Пауэлл, направляясь к ней.
— Остановитесь! — закричала Эллен. — Если со мной что-нибудь случится, вы пожалеете об этом! Кроме меня есть еще один человек, который знает все о вас, знает, что я сейчас здесь с вами…
— Если с вами что-нибудь случится? Что, черт побери, вы хотите этим сказать?
— Вы прекрасно меня понимаете! Если я упаду…
— Но почему вы должны упасть?.. Вы думаете, что я… — Он указал на парапет. — Вы, должно быть, окончательно лишились рассудка!
Она отделилась от парапета и направилась в сторону двери. Он круто повернулся и стал следить за ее продвижением.
— А кто он, этот человек, который все обо мне знает? — спросил он. — И что он, в сущности, знает?
— Все! — повторила Эллен, — абсолютно все! Он ждет меня внизу. Если я не появлюсь через пять минут, он вызовет полицию.
— Нет, я отказываюсь вас понять! — воскликнул Пауэлл и постучал себя пальцем по лбу. — Вы хотите спуститься? Спускайтесь!
И он прислонился к парапету в том самом месте, где еще минуту назад стояла Эллен, освобождая ей дорогу к двери.
— Уходите! Уходите же!
И когда она медленно двинулась к выходу, понимая, что он может еще прыгнуть и отрезать ей путь к отступлению, он снова заговорил:
— Если уж я должен быть арестован, мне хотелось бы знать, за что. Надеюсь, мое желание не покажется вам чрезмерным.