— Передайте ему, чтобы он позвонил мне туда около десяти.
— По какому номеру?
— У меня его, к сожалению, нет, — сказала Эллен, открывая сумку одной рукой. — Но у меня записан адрес… Тридцать пятая улица, Запад, 1520.
Телефонистка повторила.
— Отлично, — сказала Эллен, — значит, я могу рассчитывать, что вы передадите мою просьбу мистеру Ганту?
— Ну, конечно, — обиженным тоном ответила телефонистка.
— Безгранично вам благодарна.
— Вот и все, — объявила Эллен, возвращаясь к столику, у которого Пауэлл расплачивался с официантом, и беря свое пальто с табурета. — А как, в сущности, выглядит этот молодой человек? Вы сказали только, что он хорош собой.
— Это блондин высокого роста… — начал Пауэлл, пряча бумажник.
— Еще один блондин, — вздохнула Эллен.
— Дороти явно предпочитала нордический тип.
— Наш отец блондин… По крайней мере был им до того, как начал седеть, — заметила Эллен, надевая пальто. — А мы, все три…
Ее рукав задел за низкую перегородку соседней кабины.
— Извините, — сказала она полуобернувшись.
В кабине никого не было. На столе оставался пустой бокал, долларовый билет и бумажная салфетка, продырявленная так искусно, что казалась кружевной.
Пауэлл пришел на помощь Эллен.
— Вы готовы? — спросил он, помогая ей справиться с упрямым рукавом.
— Вполне.
Было без десяти десять, когда их такси остановилось на тихой, слабоосвещенной улице, перед домом, где жил Пауэлл.
Машина отъехала. Эллен и Пауэлл поднялись на крыльцо по скрипучим деревянным ступеням. После нескольких неудачных попыток, Пауэлл открыл дверь и ввел девушку прямо в уютную гостиную со светлой мебелью, обитой пестрым кретоном.
— Подождите меня здесь, — сказал он, направляясь к лестнице. — В комнате страшный беспорядок, так как моя хозяйка попала в больницу, а я не ждал сегодня гостей… Мне понадобится несколько минут, чтобы разыскать эту тетрадь. Может быть, вы пока приготовите нам по чашечке кофе? На кухне вы найдете все необходимое.
— С удовольствием, — ответила Эллен, уже снимавшая пальто.
Пауэлл поднялся по лестнице, открыл дверь спальни, включил свет… Лампа осветила измятую постель, пижаму, небрежно разбросанную одежду. Он положил поверх всего свое пальто и наклонился над кроватью, чтобы вытащить из-под нее чемодан. Тут новая мысль пришла ему в голову. Он подошел к письменному столу, стоявшему между дверью в гардеробную и окном, открыл один из ящиков, поискал среди беспорядочно набросанных там старых писем, галстуков и вышедших из употребления зажигалок и нашел, наконец, то, что искал.
— Эллен! — позвал он.
— Иду! — крикнула она, ставя чайник на плиту. — Нашли тетрадь?
— Нет еще, но я хотел показать вам вот это, — ответил Пауэлл, нагнувшись над перилами и бросая ей лист плотного картона, который упал на нижнюю ступеньку. — На тот случай, если вы испытываете еще какие-то сомнения…
— Будь у меня сомнения, я не пришла бы сюда, — возразила Эллен и подняла бумагу.
— Да, конечно, — согласился Пауэлл, возвращаясь в спальню.
По дороге на кухню Эллен просмотрела отметки, полученные Дуайтом Пауэллом во втором семестре прошлого года в Нью-Йоркском университете. Весьма посредственные отметки, по правде сказать, зато документ в высшей степени убедительный.
Насыпая растворимый кофе в чашки, Эллен заметила на этажерке маленький приемник. Она включила его, повертела кнопки и скоро услышала знакомый, слегка искаженный динамиком, голос Ганта: «Но хватит о политике, вернемся к музыке. У нас есть еще время для того, чтобы послушать последнюю запись Бадди Кларка „Если это не любовь“.»
Стоя на коленях перед кроватью, Пауэлл протянул руку и при этом ушиб пальцы о чемодан, который, как ему помнилось, раньше был придвинут к стене. Тряся рукой от боли и проклиная в очередной раз любопытство своей хозяйки, он более осторожно потянул чемодан к себе. Потом достал из кармана маленький плоский ключик, открыл оба замка и поднял крышку. На дне чемодана, под шерстяными вещами, башмаками для гольфа и теннисной ракеткой, были сложены тетради.
Этих тетрадей в одинаковых зеленых обложках было всего девять. Он вынул их все и, держа под мышкой, разглядывал одну за другой, потом снова бросал в чемодан.
На обложке седьмой тетради он нашел адрес, который искал. Нацарапанный карандашом, он наполовину стерся, но слова все же можно было разобрать. Пауэлл швырнул последние две тетради на дно чемодана и повернулся к двери, собираясь позвать Эллен и торжественно сообщить ей о своей находке.