А вслед за ними, растерянными и потрепанными гвардейцами, понеслось и все еще многочисленное, хотя и потрепанное польско-немецкое войско.
Армия хлынула, словно наводнение прорвало плотину, бросая оружие и не обращая внимания на угрозы беспощадного противника. Перекошенные от ужаса лица наемников, теряющие седла и падающие с нарядных коней паны. А ведь скакуны у них царские, одно седло, как целая деревенька с холопами стоит. Некоторый кнехты даже от страха буквально под землю лезут, или зарываются под трупы. Лишь бы уйти, и к черту все эти пушки и знамена.
Вот несколько тяжелых, выкованных из бронзы орудий, с колесами в полтора человеческих роста оказались захвачены витязями-руссичами. А с ними еще четыре десятка поменьше. Скинув сапожки, юный мальчишка горнист взобрался по лафету и протрубил. В звуке горна было столько молодецкого задорна, что российская рать стала драться с еще большим остервенением и напором. Некоторые безусые юноши стреляют из таких больших луков, что те их чуть ли не на аршин выше. И попадают весьма метко, хотя не велика честь подстрелить смертоносно перепуганную куропатку.
Сам воевода Петр Шуйский вырвался вперед. О! Вот до чего это могучий князь, богатырь, даже по меркам акселерации двадцать первого века. Так прямо и разрубает настигнутых иноземцев пополам. Гора.
Ребята так же соскакивают и бегут вместе со всеми, крича по-русски:
- За царя и Отчество!
Благо брошенных коней хватает, и огольцы живенько заскакивают на них. Даже девочка Маргарита. Но впрочем, у детей-попаданцев есть опыт светских разъездов на элитных скакунах, а пацаны-пионеры освоили во время предстроевой подготовки коней. Как считалось, по советской военной доктрине, переход к механизации должен быть поэтапным. А значит и конницу использовать не грех.
Да и для души лошади, как ладан.
Олег лупит коня босыми пятками по крупу. Животное перепугано и не пытается взбрыкиваться, тем более худющий мальчик, легче взрослого в кирасе.
Несмотря на все разговоры об акселерации, современники Ивана Грозного лишь на десяток сантиметров ниже среднего показателя двадцать первого века. Так что ребята все еще смотрятся мальчиками. Лишь один Андрей ростом почти, как взрослый. Ну, и как иначе, если ему уже четырнадцатый годок.
Вот перед Олегом выскочил, невесть как уцелевший польский пан. Мальчишка, не тратя времени на пристрелку, рефлекторно уйдя от размашистого сабельного удара, двинул «кабану» гранатой в висок.
Без выдернутой чеки, граната, что-то вроде небольшой дубинки, а удар был навстречу, и бугай, пролетев еще по инерции, отключился.
Правда Олег едва не вывихнул себе фактически детскую кисть, но зато сумел избежать падения, выровнялся и произнес:
- Падают все, поднимаются только возвышенные духовно!
Пацаны стараются тоже быть рыцарями, постреливают только в тех, кто еще пытается сопротивляться, или знатен видом. Маргарита даже изменила своей тактике и без всякой издевки, спрашивает тех, кого ей удается настигнуть по-немецки, или по-польски:
- Жить хочешь?
Если ответ да, то приказ руки вверх и брюхом в землю, но если нет. То по законам военного времени.
Вот один из немецких князей с небольшим отрядом кнехтов бросился в контратаку. У вельможи красное потное лицо и длиннющие, словно у героя комикса, рыжие с завивкой усищи. Он ревет в стиле гитлеровцев:
- Руссиш киндер зер швайн!
Младые лица
Олег автоматически всадил и попал ему в грудь, пробив фактически навылет кирасу. Брызнул из серебряной кольчуги фонтанчик крови, а затем, более чем центнеровая туша хлюпнулась вниз. И остальные ребята не оробели. Выкосили сорную траву, впрочем, вместе с казаками. Так и без церемоний с этим справились, давя букашек.
А воевода тоже крут, рубит длинным мечом, словно былинный богатырь. Волосы у него подобраны золотистым украшенным алмазами обручем, а глас громовой, словно хор церковный, да, именно, целый хор в широкой груди витязя скрыт. И удары такие, что подумаешь еще, не с него ли списали Илью Муромца?
Мальчишки, впрочем, все реже могут показать свое геройство. Солдаты-иноземцы падают и просят пощады. Сдаются табунами, толпами. На брюхах ползая, себе жалкую жизнь вымаливают. Даже паны со своим прославленным на весь мир гонором, так и либезят. Вот и сражение уже перешло в стадию подобную срывания вишенок с низко растущего дерева.