– Исабела! Исабела! Нельзя терять ни минуты!
– Это сеньора так кричит? – вдруг, словно очнувшись, спросил дон Густаво.
Он отшвырнул журнал на пол и бегом бросился по лестнице, а Исабела, ничего не ответив хозяину, помчалась за доктором. Тот, уже облачившись в пижаму, готовился забыть об окружающей действительности до следующего дня.
– Доктор, вы должны отправиться в имение сеньоров Вальдес. Донья Инес рожает. Как бы не умерла!
– Не преувеличивай, женщина!
– Я нисколько не преувеличиваю. Она говорит, чувствует себя так, будто ей раздирают кишки. Иначе мы бы не стали вас беспокоить. Быстрее, доктор, ради всего святого!
– Когда ей рожать?
– Самое меньшее, через три недели.
– Согласно твоим расчетам…
– Да, сеньор, согласно моим расчетам.
Служанка была так настойчива, что врач решился идти. Она едва дала ему время накинуть на плечи пальто и взять саквояж с инструментами, так что зонт он забыл, несмотря на дождь, который все не унимался. Дорогу развезло от грязи, они шли медленно, чтобы не поскользнуться, и доктор Кубедо не поддавался страхам. Услышав скрип ворот, залаяли собаки и замяукали коты. Промокшие до костей доктор и служанка поднялись по лестнице, перепрыгивая ступеньки, оставляя на каждой площадке лужи воды. В спальне сеньоров Вальдес дон Густаво, словно страждущая душа, стоял на коленях в ногах кровати, где донья Инес никак не могла разродиться.
– Ради всего святого, доктор Кубедо, спасите мою жену! – всхлипнул дон Густаво.
– Ну что вы такое говорите, дон Густаво, ведь это просто роды, ничего страшного!
– Но это трудные роды! – ответил хозяин дома.
Доктор перекрестился, переоделся в сухую рубашку и брюки дона Густаво, которые были ему отчаянно велики, поскольку доктор отличался худощавым телосложением; он был поджарым и не собирался толстеть.
– Где ванная? Мне нужно вымыть руки.
Исабела проводила доктора в ванную.
– Слушай, девочка. Вскипяти воды и принеси сюда, когда она остынет до теплой, – приказал он служанке, моя руки под краном.
Он вышел из ванной, вода капала у него с рук. Приблизившись к донье Инес, приложил губы к ее лбу и убедился, что у нее жар.
– Мы должны ее раздеть. Надо сбить температуру.
Дон Густаво стал раздевать жену, и доктор, как мог, помогал ему, поскольку ни время, ни место не располагали к застенчивости.
– Накройте ее тонкой простыней и скажите служанке, чтобы принесла какую-нибудь старую одежду.
– Доктор, у нее кровь, – прошептал дон Густаво, увидев расплывшееся между ногами жены красно-коричневое пятно.
Кубедо сказал, что нужна еще одна служанка в помощь, но дон Густаво ответил, что сегодня воскресенье и Рената ушла к себе.
– Однако ситуация непредвиденная, – настаивал доктор.
– По воскресеньям она отдыхает, – упрямо повторил дон Густаво.
Исабела вошла с тазом кипяченой воды. То, что она услышала, вызвало у нее такой гнев, что кровь быстрее побежала по жилам, однако она промолчала; в конце концов, она была всего лишь служанка, так зачем лезть не в свое дело?
Доктор Кубедо быстро давал наставления Исабеле.
– Поставь воду сюда, принеси какой-нибудь алкоголь для дезинфекции и мой саквояж, и еще принеси…
– Сейчас, доктор, сейчас.
– Повитуху из Виго не вызвали? – спросил доктор.
– Нет, доктор, не вызвали, – с сожалением ответила Исабела.
Кубедо почувствовал себя таким беспомощным, что приказал обратиться в имение сеньоров Сардина.
– Их служанка поднаторела принимать роды, – сказал он.
– Но только у животных! – воскликнула Исабела.
– И какая, к черту, сейчас разница?!
– К тому же она слепая! – Исабела никак не могла понять, как такая служанка могла бы помочь решить дело.
Дон Густаво трижды раздраженно отверг подобное предложение, на которое только он мог дать согласие.
– Нет, нет и нет! Ни под каким видом! Ни один человек из того имения не войдет в этот дом!
– Сеньор Вальдес, другого выхода нет. Мне необходима помощь! – повысил голос доктор. – Слепая та служанка или косоглазая, все равно, какая угодно!
Дон Густаво вышел из комнаты, но через несколько минут вернулся. Губы его были плотно сжаты. Он процедил всего лишь два слова.
– Пусть придет.
Исабела, видя, как встревожен доктор, со всех ног бросилась за служанкой. Зрачки у доньи Инес были расширены, и казалось, она вдруг поседела за одну минуту. Служанка распустила ей волосы, и они волной упали на плечи.