Поразмыслив несколько секунд, она выбрала естественность – нанесла тонирующий увлажняющий крем и едва заметный блеск для губ. Все это хорошо сочеталось с кремовым льняным костюмом, который она надела для такого случая. Она сочла его подходящим и не слишком официальным – хотя кто знает, что считать уместным при знакомстве с внебрачной дочерью мужа.
К счастью для Изабель, злиться было не в ее характере. Другая бы воспротивилась тому, что в доме поселится ребенок от его пассии. Но она приняла ситуацию без вопросов, заботясь о бедняжке, которая только что потеряла мать. С годами ее отношения с Уильямом переросли в дружеские. Впрочем, она никогда не обманывалась насчет того, что их брак по любви – ну, по крайней мере, не со стороны Уильяма.
Изабель знала Уильяма всю жизнь. Ее отец – один из основных поставщиков хлопчатобумажных тканей в «Мелвилл» – дружил с Розалиндой, матерью Уильяма, и их семьи часто общались. В детстве Изабель восхищалась загадочным Уильямом Мелвиллом. А долго ли тринадцатилетней девочке влюбиться в щеголеватого студента Кембриджа, которому уже двадцать один?
Когда ей исполнилось восемнадцать, Изабель казалось, что она уже наполовину влюблена в Уильяма. У него же на нее вечно не хватало времени, он считал ее легкомысленной пустышкой. Многие ее подруги восприняли феминистский дух шестидесятых, стали врачами, юристами и даже имели свой бизнес. Изабель никогда не питала таких амбиций. Самым большим достижением в жизни был ее первый выход в свет в то время, когда это уже не имело большого значения. Она знала, что Уильям, который уже тогда был очень серьезным молодым человеком, считает ее ужасно глупой.
Все изменилось, когда ей исполнилось двадцать три. На балу, устроенном в честь ее дня рождения, Уильям впервые искал ее общества, танцевал с ней и ухаживал как никогда раньше. Тем летом он сопровождал ее на светские мероприятия сезона – Хенли и Аскот, Гудвуд и Глиндебурн. В то время Изабель не хотелось подвергать сомнению поворот в их отношениях. Гораздо легче было предположить, что она повзрослела в его глазах, что он наконец увидел ее такой, какая она на самом деле. Но сейчас, оглядываясь назад, она понимала, что именно Розалинда, ее суровая свекровь, поощряла их встречи. Изабель догадывалась, что Розалинде она казалась идеальной партией для сына: хорошенькая, послушная малышка и, самое главное, единственная наследница фабрик отца.
Мотивы, по которым Уильям согласился с желанием матери, были менее понятны. В двадцать с лишним его видели с постоянно меняющимися длинноногими моделями в частных клубах «Трэмп» и «Аннабель». Ни одна его не зацепила. К тому времени, как подозревала Изабель, он смирился с тем, что никогда не влюбится, так что подобрать хорошую партию, вероятно, казалось лучшим выходом. Каковы бы ни были его мотивы, осенью 1970 года он наконец сделал Изабель предложение, и она, счастливая и желавшая заполучить Уильяма на любых условиях, с готовностью согласилась.
Оглядываясь на прошлое, она понимала, что ее несчастье началось задолго до того романа. Одиночество подступило еще в первый год замужества. Проводя в уединении в Олдрингеме всю неделю, она до сих пор помнила, как волновалась по мере приближения вечера пятницы, ожидая, когда Уильям вернется домой, – только для того, чтобы в последнюю минуту услышать по телефону, что в офисе у него какое-то неотложное дело.
– Придется на выходные остаться в Лондоне. Ты не слишком возражаешь, дорогая?
– Нет, конечно, – всегда храбро отвечала она, не обращая внимания на огромное разочарование при мысли о том, что ее ждут еще одни выходные в одиночестве.
Конечно, у нее были друзья – единомышленницы, с которыми она познакомилась благодаря бесконечным благотворительным комитетам, в коих участвовала. Но они всегда были заняты.
– Теперь, когда родились дети, я так рада видеть спину Тима в понедельник утром, – призналась Пенелопа Уиттон, ее школьная приятельница.
Спустя почти полтора года после свадьбы Уильяма и Изабель родилась Элизабет. Только рождение ребенка не облегчило одиночества Изабель. Уильям по-прежнему нечасто приезжал в Олдрингем. А Элизабет не заполнила пустоту, как надеялась Изабель. Более того, малышке, казалось, больше нравился отец, чем мать.