В «Грейкорте» она была лучшей ученицей в классе, ее единогласно избрали старостой, и все ждали, что к Рождеству ей пришлют предложение из Кембриджа. В жизни у нее все шло идеально, пока отец, которым она восхищалась, ее не подвел. К несчастью, в отличие от других сторон жизни, с его неудачами она ничего сделать не могла.
Смиренно вздохнув, она вошла в дом и поднялась наверх. Пройдя полкоридора, она заметила распахнутую дверь спальни. Элизабет нахмурилась. Она точно помнила, что, выходя, закрыла дверь, а значит, оставалось только одно объяснение. Эмбер. Она ускорила шаг. Ну конечно. У туалетного столика с зеркалом стояла ее одиннадцатилетняя сестра, а перед ней – открытая старинная шкатулка с ювелирными украшениями Элизабет.
– Эмбер!
Услышав голос сестры, Эмбер виновато подняла голову.
– Разве я не объясняла тебе, что нужно спрашивать разрешения, прежде чем копаться в моих вещах?
– Я хотела спросить, – дерзко ответила Эмбер. – Искала-искала тебя, но так и не нашла. И подумала, что ты будешь не против.
Элизабет уже слышала подобные оправдания раньше. Она подошла к столику и захлопнула крышку шкатулки. Шкатулку черного дерева ручной работы изготовили еще в девятнадцатом веке. Подарила ее на прошлый день рождения бабушка Розалинда вместе с несколькими ювелирными украшениями. Подарок был дорог сердцу и стоил немало, и Элизабет запретила неосторожной младшей сестре играть с драгоценностями. Но Эмбер это, кажется, не остановило.
– И отдай бусы.
Элизабет потянулась за ниткой жемчуга на шее младшей сестры.
Но как только она начала снимать ожерелье, Эмбер тоже схватилась за него. Какую-то долю секунды обе тянули его в разные стороны, и нить лопнула. Жемчужины раскатились по полированному полу.
– Господи! – вскричала Элизабет. – Смотри, что получилось.
Упав на колени, она начала собирать жемчуг.
– Давай же, могла бы помочь, по крайней мере.
– Я ни в чем не виновата, – настаивала младшая с легкой дрожью в голосе.
– Кто бы сомневался, – буркнула Элизабет. – Никогда.
Она хмуро взглянула на сестру.
– Погоди, я еще бабушке расскажу.
Эмбер залилась слезами.
– Девочки? Что происходит?
Элизабет и Эмбер оглянулись и увидели в дверях мать. Не успела Элизабет объяснить, как Эмбер вылетела из спальни, громко рыдая.
– Эмбер! – окликнула ее мать, но девочка не остановилась.
Через секунду дверь ее спальни захлопнулась.
Изабель укоризненно взглянула на старшую дочь.
– Что случилось с Эмбер?
– Как обычно, истерики закатывает.
Элизабет рассказала о порванном ожерелье.
– Ну, мне кажется, на этот раз все получилось случайно, – неуверенно заметила Изабель, когда старшая дочь закончила рассказ.
Элизабет не пыталась скрыть возмущения:
– Случайно?! Ты прекрасно знаешь, что ей не разрешается копаться в моих вещах.
Элизабет вдруг подумала: зачем все это? Мать всегда закрывает глаза на недостойные поступки Эмбер. Разве не так? Три няньки пеняли Изабель, что она слишком снисходительна к избалованной младшенькой, а последняя предупредила:
– Ох и наплачетесь вы с ней. Нельзя ей потакать. Нельзя допускать, что, закатывая сцены, она добивается своего.
Элизабет была с ними солидарна, но Изабель, увы, никого не слушала и разрешала Эмбер краситься и одеваться не по возрасту, и неважно, что говорил Уильям.
– Элизабет, пожалуйста, – Изабель понизила голос. – Ты же понимаешь… ей пришлось нелегко.
– Как и всем нам. Да, мама?
Элизабет подождала ответа. Ничего не услышав, она вздохнула. Вот так всегда с мамой – она слабая. Слишком легко сдается. Как соглашаясь, чтобы эта Кейтлин О’Дуайер жила с ними. Элизабет не понимала, почему мать просто не сказала Уильяму «нет», не объяснила, что это несправедливо по отношению к ней и его законным детям. Однако она, как обычно, позволила собой помыкать. Какая женщина станет терпеть подобное унижение?
Девушка нетерпеливо пожала плечами:
– Ладно, мне надо принять душ.
– Конечно, поторопись. Кейтлин…