Стоит услышать от православного богослова, что правым исповеданием и мораль{38}ною жизнью исчерпывается существо Христова пути, — и мы вправе будем усомниться в жизненности его догматических верований и целесообразности его нравственной деятельности.
{39}
Пренебрежение мистикою в школьном богословии
Остановимся несколько подробнее на этом последнем примере. Он касается очень больного вопроса нашей духовной жизни.
Конечно, Православная Церковь и всякий живой ее член всегда признавали необходимость мистического элемента, точнее — они жили и живут общением с Богом. Для всех истинных христиан во все времена, вплоть до настоящего, была жива и ощутительна истина: «Святым Духом всяка душа живится»… Но, к сожалению, эти духовные переживания не получили выражения в научном богословии — в системах и трактатах догматических и {40} этических. Правда, мистический элемент здесь не отрицается, но он или отступает на задний план, рассматривается как второ- или третьестепенный, или даже совсем опускается, замалчивается, на первый же план выдвигаются элементы догматический или нравственный.
Этот недочет ясен не только живым членам Церкви, но и всякому стороннему, но внимательному наблюдателю; ясен он и для современных противников Православной Церкви, которые упрекают ее в «интеллектуализме», сухом, безжизненном, бездушном догматизме и рационализме.
{41}
Обличение школьного интеллектуализма Гарнаком
Известный немецкий ученый Гарнак указывает отличительную черту первоначальной христианской общины в «переживании религии». По его словам, каждый отдельный член общины («даже рабы и служанки») переживал Бога, т. е. чувствовал себя в непосредственной личной близости и единении с Богом. Гарнак усматривает опасность для истинного христианства (которого он, правда, не понимает во всей его глубине, но это не мешает ему в данном случае быть тонким и правдивым наблюдателем) в возникновении догматической христологии, независимо от внутренней христианской жизни, содержимой верующими и обязательной к содержанию. {42} «Против этой опасности уже должен был бороться, — по мнению Гарнака, — сам апостол Павел; и на последующие времена одною из постоянных тем для всех серьезных проповедников явилось предостережение о том, чтобы верующие не полагались на «искупление» как на прощение грехов и оправдание, если отсутствует отвращение к греху и последование Христу…» «Конечно, — продолжает Гарнак,—христианство есть религия искупления; но это — нежное понятие, и оно никогда не должно быть удаляемо от сферы личного переживания и внутреннего преобразования». Между тем вера в то, что искупление уже есть совершившийся факт, приводила к тому, что внутреннее переживание сменялось лишь содержанием правого учения о Иисусе Христе и Его деле… Живая вера превратилась, видимо, в подлежащее верованию исповедание, преданность Христу — в христологию, горячая надежда на «царство» — в учение о бессмертии, пророчество—в ученый экзегезис и богословскую науку»…
«… В Церкви получился навык к «интеллектуализму», т. е. к такому взгляду, что истинная религия состоит прежде всего в {43} «учении»… Вследствие ослабления личного живого переживания религии этика делалась все более несвободной, законодательной и ригористичной».
Гарнак считает «интеллектуализм» особенностью Православной Церкви. Мы не думаем, чтобы это мнение немецкого богослова было справедливо. Существу православия эта черта совершенно чужда, но она, безусловно, характерна для богословской школьно-ученой мысли.
Мысли о том же у еп. Феофана
«Научность всякая есть холодило, — читаем мы у еп. Феофана Затворника. — Не исключается из сего даже и богословская наука, хотя она, холодя образом трактования предмета, самым предметом может иной раз и невзначай падать на сердце». «Научность — душевного свойства, а молитва—духовного. Потому они и не в ладах», — заключает преосвященный в полном согласии с положением всех Отцов и, между прочим, Исаака Сирина, который утверждает, что душевное ведение никогда не приводит к духовному, а, напротив, служит препятствием к стяжанию последнего.
{44}
Критика школьного богословия светскими русскими писателями
Указанным недостатком школьного богословия отчасти объясняются упреки и нападки на него, между прочим, и некоторых наших декадентствующих писателей. По крайней мере, многое из того, что говорилось ими по адресу нашей богословско-академической науки, оправдывается отмеченным нами, ей присущим изъяном.