Норинский клинок имеет около шести игл по всей длине клинка, которые отсоединяются и продырявливают плоть любому, соприкоснувшемуся с ними, под воздействием чар нападающего. Я уже не слушал графа, для меня пропали все, кто находился в зале, я искал лишь ее. И наконец-то, я услышал слабый зов, что нет сомнений, исходил от ее души. Наш дом на территории академии.
***
Она была там, сидела на краю кровати, скрестив руки, и устремив взгляд в пустоту, будто хочет закрыться от всего мира.
- Аллисия. Что там произошло? - я хочу услышать это от нее.
- Я. Не могу рассказать,- ее голос переменился, в нем не проскальзывало ни отчаянья, ни страха, ни холода, он был пуст, на столько, что мог оттолкнуть.
- Ты до сих пор убегаешь. Почему? - не закрывайся снова, не исчезай, хватит. Просто скажи. Доверься мне уже наконец. - Что тебе мешает? Что до сих пор удерживает? Кто?
- Арин, прости,- на ее лице появился румянец, губы начали содрогаться, будто она уже долгое время плачет, но слезы все не проступают, ее дыхание становится рваным, а глаза все также не сводятся с пола. - Я не знаю, что делать.
- Сколько я о тебе знаю, сколько увидел, и после, ты боишься, что я отвергну тебя? Расскажи мне.
- Как? - она обхватывает руками свои плечи, все также не осмеливаясь посмотреть на меня. - Как я могу тебе все рассказать, когда даже не в состоянии смотреть на собственное отражение. Я не знаю, что произойдет, не знаю, чего ожидать, я ничего не знаю, даже владея всеми науками и практическими умениями. Я не могу смотреть тебе в душу, просто не в состоянии, я не хочу этого. Хочу верить, но мне страшно,- что же…
- При чем здесь твое отражение? - вот и главная нить. - Чего ты боишься? - неужели прошлое до сих пор не дало покоя, и то снисхождение было лишь напускным утешением?
- Я,- она крепче сжала плечи, и зажмурилась, как ребенок, что прогоняет кошмары. Вздохнув на полную грудь, будто приняв решение, она открыла глаза: - Ладно,- чересчур аккуратным движением, она встала с кровати, повернулась ко мне лицом и также уводя взгляд в сторону, начала раздеваться.
- Что ты делаешь? - вопрос был проигнорирован, она просто скинула с себя платье и обувь, отложив те на полу у кровати, оставшись лишь в тонких лоскутках материи, прикрывающих бедра и грудь. Создав тонкий шнурок, она подвязала волосы и пару раз вздохнув, будто решаясь, начала шепотом читать заклинание. Это была «Песнь видящих», заклинание, проявляющее душу человека, когда наружу показывается его истинная сущность, то, кем он есть. Образ Аллисии на мгновенье начал расплываться. И вот, передо мной, стоит та же девушка, которую я обнимал, с которой разделял досуг, свои мысли, вечера, та которую целовал, но тело… На ней не было живого места. Вся кожа, все части тела, все… было покрыто шрамами. Некогда рваные раны, ожоги, порезы, кое-где виднелись даже надписи и буквы, все, было изрублено, а некоторые раны, кровоточили до сих пор.
- Это, мое тело,- тяжело проговорила она. Что? - Всю жизнь, что я прожила во дворце, единственное, что я видела в зеркале, было изувеченное тело подростка, но, когда приходило время, показать меня на людях, мать накладывала на меня это заклинание «Песнь видящих», оно вскрывало душу, которая только благодаря моей жажде выжить и не сломаться, была чиста. С нашей первой встречи, ты не видел меня, ты видел чары, благодаря которым на меня не страшно взглянуть.
- Аллисия…- в ужасе от увиденного проговариваю я.
- Это,- указывает ладонью на место от груди до правого бедра. - следы от Наринского клинка, около месяца, мать держала его на мне, зачаровав таким образом, что все то время, он медленно проникал сквозь меня,- шрамы были в форме колец, размеров с мизинец. - А это, напоминание о метательных ножах, синем пламени. Что да волос,- она указала на несколько густых прядей в раене левого виска. - они посидели, как только я увидела тело брата, его останки. А это…- отодвинув руку, тем самым открыв свое лицо… я не верил, что подобное может пережить человек. - то чем стал свидетелем твой дядя. Когда за ошибку в нотах, мне хлыстом рассекли лицо. И самое главное…- хватит.
- Хватит,- шепотом умоляю я.
- Ты уже заметил не так ли? Что иногда моя мимика не сходится с чувствами. Задавался вопросом, почему нет слез, когда они должны быть? - и указала пальцем на свои глаза, что были окружены ожогами в местах, ближе к вискам. - Однажды, ей не понравилось, как смотрится мое лицо, когда кровь смешивается со слезами и дабы исправить это… Она раскаленным прутом, выжгла мне слезоточивые железы. Я не могла даже, оплакать смерть собственного брата, не могла пустить слезу от счастья, что с Лиззой и ее матерью все в порядке, я не могу заплакать сейчас, от понимания всей никчемности своей натуры. Ты говоришь, хватит убегать, но только это, я и умею делать, только потому и смогла выжить. У меня ничего не было. Потому, если хочешь, чтобы я ушла, скажи это сейчас, иначе… я просто не знаю, что мне делать…
- Заткнись,- не в состоянии больше это терпеть и слушать ее, преодолев три разделяющих нас шага, крепко обнял. - Не хочу больше этого слышать, никогда. Ты никуда не уйдешь. Все это время, это была ты, и только ты,- обнимая, даже сквозь одежду, я чувствую те рубцы, которыми было покрыто ее тело. Но это не важно. - Прости меня. Прости, что не понял, что не осознавал в полной мере, все, что с тобой могло произойти и произошло. Прости,- она не двигалась, я чувствовал ее учащенное сердцебиение, редкое дыхание, она все еще не знала, что ей делать. - Аллисия, ты на много мудрее меня и сильнее, я хочу вечно восхищаться твоей щальной натурой, и если позволишь, я буду счастлив разделить с тобой твою боль, грусть, радость и также поделюсь своими. Я люблю тебя. Ты веришь? - не молчи, иначе я тебя никогда не отпущу. Не знаю сколько мы так простояли, но вдруг она задышала чаще, а ее руки легли на мои плечи. Прошу, только не отталкивай.
- Д-да,- уверенно говорит она, и обнимает меня в ответ уже смелее. - Я люблю тебя.
- Знаю,- выдыхаю я, наслаждаясь чувством, того, что она улыбается.
- Этого мог бы и не говорить,- съязвила она тем же задористым тоном, что и ранее. На что я, смеясь, подхватил ее на руки и нежно положил на кровать, целуя ее губы и попутно раздеваясь сам. Никому из нас, развитие событий, быстрым не показалось. Лаская каждый сантиметр ее тела, я чувствовал, как становлюсь все ближе к ней. Она отвечала, не менее неистово и агрессивно. Ее шрамы щекотали и резали мою кожу, от чего жар только разжигался во всем теле. Собрав в кулак ее волосы, потянул, открывая доступ к шее и целуя на ней каждый порез, каждую царапину. Свободной же рукой, пробираюсь от ее груди к внутренней стороне бедра, безошибочно найдя и лаская клитор, готовя ее для себя. Мы стонали в унисон, порою заглушая крики поцелуями. И тут произошло то, что вынудило меня на мгновение остановится.
- Аллисия, твои шрамы…- проведя по не большому рубцу на ключице, языком, дабы убедится, продолжил: - они исчезают.
- Что? - тоном вопрошающем о моем здоровье, вопросила она. Подвел ее руку к своим губам, и так чтобы она видела, провел по ожогу на пальце, языком. Не верящим взглядом, она уставилась на чистую кожу, некогда израненную огнем. Чувствуя ее волнение и шок, привстал, выпуская ее из своих объятий, чем она не преминула воспользоваться, дабы подбежать к зеркалу, которое стояло напротив кровати. Приблизившись к нему, она замерла, замечая на собственном теле, редкие, но чистые участки кожи, освобожденные от старых ран. Все что я чувствовал на тот момент, это спокойствие, и тихое счастье, что она, поверила. Последний барьер пал.
Подойдя к ней сзади вплотную, обнял, и смотря вместе с ней на наше отражение, провел рукой по следам от того самого клинка. Они тут же исчезли. Волосы также, вернули свой естественный оттенок. Дальше, я, поцеловал, проведя языком в месте ее ожогов на глазах, и следующее, что я делал, это целовал, собирая те редкие слезы, которые так долго не проступали. Она резко вздохнула, почувствовав, как по щеке катится одинокая слезинка и накрыла своими руками мои, повторяя все их движения.
- Шрамы, их больше нет,- дрожащим от нахлынувших эмоций голосом, проговорила она. Развернув ее к себе, глядя в глаза, я пообещал ей:
- И не будет.