Аузан: Три соображения, потому что я вижу здесь три предмета. Первый предмет насчет ошибок. Что такое современный принятый в России анализ политического будущего? Сидят люди и гадают: «А что там думает Путин?» Я не знаю научных методов ответа на этот вопрос. Может, у него живот болит в этот момент, и он вообще не думает в этот момент про страну. Вот думает он в 2012 г. вернуться, не думает — не знаю. Это не верифицируемо. Мы непрерывно пытаемся предсказать, что происходить в голове, душе и других органах одного или десяти человек. Поскольку это не верифицируемо, я говорю, что отказываюсь пользоваться этим инструментарием и работать с этим полем. Не потому, что они не думают. Конечно, они думают, планируют что-то. Но что мы можем сделать как исследователи? Ничего не можем сделать.
Хочу проинтерпретировать ответ «несущественно». Существенно не кто, а на каких условиях. Я осмелюсь утверждать, что в среднем в российской истории российский самодержец был человеком довольно средних способностей. Если бы его избирали как тибетского ламу по жребию, то примерно это и получилось бы. Вопрос не в исключительных интеллектуальных способностях. У американцев есть анекдот про президента. Что президент Рузвельт доказал Америке, что больной человек может управлять страной. Президент Трумэн доказал, что страной может управлять глупый человек. А президент Эйзенхауэр доказал, что можно вообще не управлять Америкой. Здесь вопрос не в личных способностях, а в том, на каких правилах это устроено и как силы взаимодействия позволяют или не позволяют этому человеку делать или не делать что-либо продуктивное.
Вторая часть ответа про то, что исчезают субъекты. Это профессорская наглость — говорить: «Как же вы не читали мою книжку!» Первую лекцию я целиком посвятил тому, чтобы попытаться увидеть этих субъектов. Тренды. И хочу сказать, что картинка печальная. Потому что мы в процессе формирования общества сейчас находимся дальше, чем десять лет тому назад, по очень важному показателю — по накоплению социального капитала. К кому можно обращаться в этих условиях? К человеку. Потому что, на самом деле, все эти родовые сущности — это уже инструмент, через который реализуется индивидуальное действие. Я в этой ситуации не могу говорить: «Профсоюзы у нас очень влиятельны, давайте учтем это в политической ситуации». Они у нас не влиятельны. И я не могу говорить: «А вот Российский союз промышленников и предпринимателей это дело не позволит». Он это позволит. Ну, нет этих субъектов. Но люди-то есть. Значит, возможность какого-то действия — это возможность обращения к человеку.
И последнее о Путине. Насчет мировоззрение/не мировоззрение — это, может быть, я чего-то недопонимаю. Я понимаю другое. В каком смысле президент Путин оказался на месте? Причем мы помним, как оказался. Не то, чтобы он был востребован, его страна звала-звала 10 лет, и он наконец пришел. Не так все строилось. Но он поймал определенный очень важный исторический тренд. Скажу, какой тренд, — реакция. На мой взгляд, после любой революции наступает потребность восстановления порядка. Я готов об этом говорить не в исторических терминах, а в терминах теории институциональных изменений. Неравномерность движения формальных, неформальных правил, дискретность, накопление напряжения, двусторонняя реструктуризация — это необходимо. И первое президентство Путина было абсолютно необходимым. Потому что реакция делала свою работу, например, новое хозяйственное законодательство, она его сделала. В России есть хорошее хозяйственное законодательство. Так же, как Наполеон Бонапарт был периодом реакции, а не революции во Франции, он сделал Кодекс Наполеона. Но дальше, когда реакция выполнила свои задачи, она либо уходит, либо перерастает в реставрацию, в то, что потребует снова возвращения на прежний круг игры. В этом смысле президент оказался в нужное время в нужном месте. Он этот тренд чувствовал, и он его реализовывал. Дальше тренд пошел не туда и тянул его, потому что реакция должна закончиться, а начались реставрационные тенденции второго срока. В таком варианте, когда человек реагирует на тренд, я могу говорить о действиях политика. В плане мировоззрения мне говорить сложно.