Мы закончили с программой и расчистили стол от нотных сборников. Часть я с трудом втиснула в хозяйственную сумку, взятую напрокат у технички, остальное в несколько заходов отнесли обратно в библиотеку. Но это было еще не всё.
Откуда-то из-за шкафа Ирина Николаевна вынула незнакомый футляр, и крохотным ключиком открыла не два, как в обычных в футлярах, а три замочка. Потом медленно, как бы в раздумье, вынула завернутую в кусок толстого плюша скрипку и положила на пустой уже стол. Медленно-медленно разворачивала она ткань. Быстро-быстро почему-то заколотилось моё сердце, пока я, затаив дыхание, наблюдала за ее руками.
- Тебе давно пора переходить на полноразмерный инструмент. Я просто не хотела, чтобы это произошло в процессе подготовки к экзамену. У нас и так было полно проблем, чтобы еще и привыкать к новому инструменту. Да и… Честно сказать, я почти до последнего момента сомневалась – нужно ли тебе вообще заниматься дальше.
Я удивленно посмотрела ей в глаза: откуда она узнала, что я тоже еще пару месяцев назад раздумывала о том же?!
- Ты считаешь, я не видела, как тебе хотелось наплевать на все и бросить школу? Думаю, не замени мы концерт перед экзаменом, так бы и произошло. Во всяком случае, когда на педсовете я предложила замену, меня чуть с работы не уволили. Разрешили с трудом, как крайнюю меру, потому что терять было нечего: зав. струнным отделением ставила вопрос о твоем исключении.
- Еванкова меня хотела исключить?! Но я же не ее ученица! – только сейчас до меня дошел весь ужас положения, которое я чудом проскочила. – Да и вообще… Мне никто ничего не говорил!
- Еванкова не просто хотела, она настаивала, - усмехнулась Ирина Николаевна. И тут, как я думаю, дело было не только в тебе…
- Почему?
- Забудь. Зря я это сказала. Накипело, вот и не сдержалась. Скажи спасибо Людмиле Петровне – она под свою ответственность разрешила и концерт заменить, и тебе велела не говорить ничего. И решение об отчислении принимать или не принимать только после экзамена. Так что я должна сказать тебе спасибо, что не подвела. Сыграла очень хорошо, молодец! Все члены комиссии поставили тебе по «пятерке», одна Еванкова влепила «трояк» за «сырость исполнения». Из-за него и «минус»…
- Ничего себе… - я не находила слов. И вдруг вспомнила, как после экзамена в коридоре все мне улыбались и поздравляли, одна Надежда Ивановна прошмыгнула мимо, поглощенная изучением каких-то бумаг…
- Хватит о том, чего не случилось! И вообще, мы отвлеклись! Смотри, что у меня для тебя есть! – Ирина Николаевна все это время так и стояла, держа в руках уголок плюшевой пеленки от наполовину развернутого инструмента. И наконец-таки ее развернула. Тускло блеснула темная дека, над ней - гриф со стертой под струнами краской; открылся тугой завиток изящной головки…
Скрипка разительно отличалась от тех, что мне приходилось видеть раньше. Это был благородный инструмент ручной работы, полноразмерный и заслуженный, будто сошедший со старинной картины.
- Что это?!
- Это моя скрипка. Я играла на ней, когда училась в училище, - сказала Ирина Николаевна, любовно поглаживая инструмент. – Теперь у меня есть еще три, две из которых ты видела и слышала на уроках. Третью я заказала и её скоро привезут. А эта… Эта оказалась не у дел, я просто оставила её на память. Но инструмент должен работать, иначе он просто перестанет звучать. Я загадала: если сдашь экзамен и останешься в школе – отдам её тебе на весь учебный год. Выпускной год, как-никак! Так что держи – заслужила!
Скрипка казалась до того хрупкой, что даже в руки брать её было страшно.
- Не бойся, она только на вид нежная, а на деле – труженица, каких поискать! – заметила мою нерешительность учительница. - Бери и давай… Попробуй сыграть что-нибудь, что на ум придет.
… Тонкий гриф скользнул в ладонь, невесомый корпус лег на плечо. Непривычная граненая трость смычка была немного длиннее обычной; я немного примерилась и тронула струны. Скрипка отозвалась неожиданно глубоким, бархатным звуком. Пальцы сразу попадАли на свои места, ноты звучали чисто и выразительно. Я играла, а мне казалось, что я тут вообще не при чем, мелодия льется сама по себе, причем так, как у меня никогда еще не лилась…
1 СЕНТЯБРЯ. Выпускной год
После торжественной линейки в обычной школе я поспешила в музыкальную. Сидела в Актовом зале и вспоминала, как сидела здесь в день поступления, и, кажется, даже в этом же самом кресле. С удивлением ощущала, что всем вокруг рада… Может, потому, что класс выпускной? А может, и это скорее всего, я соскучилась за лето по музыке. Я уже смутно помнила мелодии тех пьес, что играла мне Ирина Николаевна, но ощущение, насколько они мне нравились, все еще не выветрилось.
Да, кстати. Сама-то Ирина Николаевна где?
Я вертелась в скрипучем кресле, близоруко вглядываясь в лица, но в зале ее не было совершенно точно. Не видела я ее ни в коридоре, ни в нашем кабинете… Странно это.
Наконец, занавес открылся, и на сцену поднялась администрация школы, а в первый ряд зрительного зала прошли и сели все остальные преподаватели. Моей Ирины не было ни среди первых, ни среди вторых. В животе закопошился мерзкий червячок грядущих неприятностей, и мне стоило больших усилий заставить себя слушать не его, а выступавшую со сцены Людмилу Петровну, за годы моего ученичества дослужившуюся до должности директриссы.
Как обычно, отзвучали поздравления с началом учебного года. Сначала учителя нас поздравляли, потом мы – учителей. Утвердили программу концерта для малышей, поступающих в школу в этом году. Меня в числе выступающих не оказалось, но я не очень расстроилась: на сентябрь намечались более интересные дела. Напоследок Людмила Петровна представила двух новых преподавательниц, приехавших по распределению, и, будто оттягивая неприятную новость, объявила:
- А вот преподаватель струнного отделения Грузинова Ирина Николаевна больше у нас работать не будет. Уехала домой, в Симферополь. Теперь выступает в составе Областного симфонического оркестра. Вот такие вот дела… Ее учеников мы распределили по классам остальных преподавателей, так что слушайте внимательно, кто у кого.
Малыши оказались у новенькой симпатичной учительницы, остальные «разошлись», кто к кому. Я оказалась у Надежды Ивановны Еванковой.
Заведующая струнным отделением мне нравилась с самого начала. Еще с тех пор, когда я училась в подготовительной группе. Я целый год мечтала, что именно она станет моим преподавателем по специальности. Еще бы! Надежда Ивановна была просто красавицей! Очень маленького роста, удивительно изящная, как куколка, с миловидным личиком и высокой роскошной прической. Причем прическа эта была не такая, как у всех, а с выпущенными у лица завитыми длинными локонами. Королевская, надо заметить, прическа! И одевалась она соответствующе: летящие юбки, ажурные воротники, обязательные каблучки… Я откровенно любовалась ею и жутко расстроилась, когда не попала к ней в класс. С завистью расспрашивала подружек-счастливиц, учившихся у нее, и никак не могла взять в толк, как это они не разделяют моего восторга? Неужели не видят, какая она замечательная?! Такая сказочная женщина, с моей точки зрения, должна была быть кем-то вроде доброй феи, никак не меньше!
И вот мечта сбылась. Только нафига она мне теперь?! Я уже взрослая девочка, в сказочных фей не верю, и меня вполне устраивала Ирина Николаевна! К тому же, я прекрасно помнила, что по какой-то неведомой причине Еванкова точила на меня зуб, да такой, что я чуть не вылетела из школы в конце прошлого года. За что, почему – я понятия не имела, ну да ведь и не спросишь.
Не ожидая ничего хорошего, я пришла к ней на первый урок. Как себя вести, зная, что я не ко двору? Преподавателя менять всегда сложно, а тут - класс выпускной, притираться некогда… как мы поладим?.. Судя по всему, Еванкова тоже была далеко не в восторге. Она сидела за столом, копаясь в каких-то документах, и увидев меня на пороге, недовольно поморщилась:
- А, это ты… Что, по расписанию разве твой урок сейчас?
- Да, мой. Здравствуйте.
- Вот что за гадство такое: тут своих учеников под завязку, так еще и чужих – на мою голову… - бормотала она, сверяя расписание и надеясь, наверное, что я сейчас испарюсь. Но нет, все оказалось правильно, и она, нервно перекладывая кучи бумаг на столе, процедила:
- Ну, и чего стоим, кого ждем? Особого приглашения?
- Да нет… Я же первый раз у вас, откуда я знаю…
- Что – откуда знаешь? Не знаешь, что на уроках специальности делать? В выпускном классе объяснять нужно? Изволь: доставай дневник, ноты, начинаем с гамм после лета!
- Надежда Ивановна, простите… Я спросить хочу: Ирина Николаевна для меня ничего не оставляла?
- Нет. А что она должна была оставить? Привет?
Я замялась. Почему-то противный холодок зашевелился в животе, и я, с трудом подбирая слова, путано объяснила, что старая скрипка мне давно мала и новая должна была ждать меня в школе. Но Ирины Николаевны нет, и скрипки, похоже – тоже.