- Так это что – ты хочешь сказать, что у тебя и скрипки нет?!
- Нет. Трехчетвертная есть, но она дома, нужно найти, кому ее продать… А целой – нету.
- Да где это видано?! – взвыла Еванкова, вскакивая из-за стола и заламывая руки. – Вот! Явилась! На урок она явилась! Выпускница!!! В прошлом году всем места мало было от ваших с Ириной Николаевной выкрутасов, так они – нате, любуйтесь! – и сейчас продолжаются! Начало учебного года, а у Носовой даже инструмента нет – видали такое? Да за что же мне напасть такая, послал Боженька ученицу, будто мало мне своих проблем!
Я была в полном замешательстве. Как? Почему? Забыла Ирина Николаевна, что ли?! Может, в учительской оставила скрипку, в шкафу каком-нибудь? Да и вообще… Странно все это. Может, я, бестолковая, что-то не так поняла? Может, и не собиралась она ничего мне давать, пусть всего и на год? Ведь такой инструмент недешево стоит, испугалась, что испорчу и передумала? И не сказала весной, что уезжать собирается...
Как бы там ни было, я стояла перед Надеждой Ивановной дура-дурой, и сама понимала, как по-идиотски выгляжу в ее глазах. И дома… Я, как наяву, услышала папино недоуменное: «Что за одолжения такие?..», и как он несколько раз переспросил: «Точно скрипку покупать не нужно?»
Отвозмущавшись, Надежда Ивановна вытащила из недр стола очередной талмуд и долго оттуда что-то выписывала, потом с листочком в руках вышла из класса и пропала на весь урок. Вернулась только после звонка и сунула мне бумажку с номером телефона:
- Вот, звони, договаривайся! Это мой выпускник, у него осталась скрипка, неплохая, кстати. Фабричная, конечно, но это лучше, чем несуществующая от мастера. Он готов ее продать, так что жду тебя на следующий урок с инструментом. Всё, до свидания!
Ох, и влетело же мне от родителей! За внеплановую покупку, за брехню (папино любимое словечко! – дорогущая скрипка напрокат - за какие такие заслуги, спрашивается?!), за сумму, заломленную продавцом… И вариантов не было: учебный год начался, скрипка нужна срочно, а в нашем городке не то, что магазина музыкальных инструментов нет, так даже грампластинки продаются в единственном универмаге в отделе радиотехники! А небогатый выбор нот – в книжном, вместе со сборниками советских песен.
Но как бы то ни было, отец был бы не отец, если бы позволил мне пропускать занятия из-за отсутствия инструмента. И скрипка на самом деле оказалась хороша! Я любовалась «волнами» на деках, нарядным глянцем светлого лака и наслаждалась глубоким, почти альтовым звуком. И представляла, как красиво зазвучит на ней долгожданный «Лебедь». Конечно, та, Иринина… Но все, проехали и забыли.
- Со скрипкой пришла? – встретила меня вопросом Надежда Ивановна, и тут же сама себе ответила: - Ну, слава Богу, не с пустыми руками. Сколько заплатили?
Услышав сумму, она поджала губы и неопределенно хмыкнула; было понятно – что-то не так, но переплатили мы или обобрали продавца – я так и не узнала.
- Достаточно разговоров, и так прошлый урок прошел впустую! Гаммы сегодня – разыгрывайся! А то ведь таким талантам летом заниматься необязательно, не то, что обычным смертным! – не удержалась от шпильки Еванкова и углубилась в бумаги, которые на ее столе никогда не переводились и требовали постоянной писанины.
Все первое полугодие выпускного класса почему-то выветрилось из моей памяти. Я сильно тосковала по Ирине Николаевне, а занятия у Еванковой казались скучными и пресными, как дождливые ноябрьские дни. Ни хорошего, ни плохого – ничего не помню. Вплоть до момента, когда началась подготовка к выпускному экзамену. Педагогиня внезапно спросила:
- Кто тебе подбирал программу для выпускного года? Ирина Николаевна? От какого фонаря, позволь спросить?!
Обескураженная, я не знала, что и ответить на такой, мягко говоря, странный вопрос. Как могла, объясняла, по какому принципу мы с Ириной Николаевной выбирали пьесы и этюды, а Еванкова только хмыкала и презрительно поджимала губы.
- Ну-ну… И как ты это учить собираешься?
- В смысле – как учить?.. Как обычно – разбирать, потом учить по нотам, потом… - начала я, но Надежда Ивановна скептически смерила взглядом сначала меня, затем нотную стопку на столе и уточнила:
- То есть, я вместе с тобой должна разбирать и вникать в абсолютно незнакомые произведения, чтобы довести их до мало-мальски приемлемого звучания, и все только потому, что вам с Ириной Николаевной захотелось пооригинальничать?
- Причем тут оригинальность? Просто понравились мелодии, вот и все!
- Подумать только – так все просто! А времени где взять на это? Прежде чем заниматься с тобой на уроке, мне придется потратить личное время на то, чтобы самой выучить эти ваши… шедевры, иначе как тебя контролировать? Стоять весь урок рядом и смотреть в твои ноты?! – фыркнула она и взяла свою скрипку. – Ну давай, попробуем, только глупости все это…
Несколько уроков так и прошли – мы играли то вдвоем, прикидывая и так, и этак в особо сложных местах, то по очереди, и в конце концов Надежда Ивановна не выдержала:
- Все, с меня хватит! Так мы до второго пришествия колупаться будем, а у меня учебный план горит. Сейчас дам тебе другую программу, а с этой мне возиться некогда!
Собрала нотные сборники и в пять минут выдала другие:
- Вот. Этюд номер двенадцать вот тут, пятый – в этом сборнике, а одиннадцатый и девятнадцатый – здесь. Давай, разбирай! – она облегченно выдохнула и уселась за стол, а я принялась за нудную работу…
Вдвойне нудную, потому что все пришлось начинать с нуля, и втройне – потому что музыкой в тех этюдах и не пахло. Я корячилась у пюпитра, проклиная все на свете, а Еванкова бодро покрикивала, не отрывая глаз от извечных бумажек.
- Бекар, там после легато стоит бекар, не видишь, что ли? А здесь снова знак, что при ключе! Ну и что, что режет слух – как написано, так и играй… Тоже мне, эстет нашелся!
Та же участь постигла и Концерт, и пьесы… Из всего, что было, уцелел лишь «Лебедь». Нет, не из-за меня и моей мечты; он просто входил в перечень пьес, которые в принципе исполняли ученики Надежды Ивановны.
Уроки превратились в каторгу… Вы когда-нибудь пробовали спеть песню, которая вам не нравится? А каждый день ее петь по двадцать раз? А если таких песен – добрый десяток?..
Какофония звуков не складывалась не то, что в мелодии, а даже в более-менее завершенные фразы, которые можно выделить и выучить усилием воли. Одну за другой, одну за другой… Стиснув зубы, выучить и сыграть в нужном порядке. Этот безотказный прием категорически отказывался работать, а других для подобных случаев я не знала.
Прошлогодняя ситуация повторялась, как под копирку, но в гораздо худшем варианте: рядом не было Ирины Николаевны. Если для неё мой провал был бы её провалом, то для Еванковой он станет триумфом...
- Какую мелодию ты хочешь услышать? Это Э-ТЮЮЮД, просто ЭТЮД, техническая задачка! – втолковывала Надежда Ивановна.
- Для решения недостаточно данных! – ерепенилась я. – Условия невнятно прописаны!
В таком стиле я могла бы вести диалог с Ириной Николаевной, а Еванкову это доводило до белого каления:
- Не умничай, умничать-то нечем особо! Трех нот запомнить не можешь, а все туда же – умничать! Чтобы к следующему уроку наизусть выучила, а не наугад смычком тыкала!
Но ни к следующему, ни после-следующему, и ни к какому другому уроку я так и не осилила эту нехитрую, в общем-то, задачку. Тренировала силу воли: пока не сыграю без запинки две строчки – от пюпитра не отхожу! – и ловила себя на том, что пиликаю механически, а мысли витают где-то так далеко, что и не видать…
Двойки в музыкалке сыпались, как из рога изобилия, а я усердно писала рефераты, ездила на предметные олимпиады и ученические конференции в обычной школе, с головой погрузилась в комсомольскую работу. И все лишь для того, чтобы с видом деловой колбасы прогуливать уроки Надежды Ивановны. Но тянуть время, которое все равно тратилось на что угодно, но не на этюды, чем дальше, тем становилось труднее. И гром грянул.
- До техзачета осталось две недели, а ты не готова. Совсем. Это даже не нулевая готовность, а со знаком «минус», - невозмутимо говорила мне Еванкова в конце урока, от которого я, как ни старалась, отвертеться не смогла.
- Я на областную олимпиаду по истории ездила, доклад полгода готовила, - я остановилась, чтобы набрать воздуха и продолжить, но Надежда Ивановна перебила:
- До следующего урока, конечно, не полгода, но все-таки немного времени есть, чтобы подготовиться. Я написала вот тут, в дневнике… Пригласила кого-нибудь из твоих родителей на урок, чтобы результаты техзачета не стали для них неожиданностью. А то они привыкли думать, что дочь – вундеркинд, и могут очень-очень расстроиться. Если не подготовятся морально, конечно!
Она влепила мне очередную «пару» и выплыла из кабинета, а я осталась хлопать глазами и изображать рыбу, хватающую ртом воздух.