— А-а! Да скорей же, скорей! — кричала Мариора.
— Режут ее, что ли? — удивлялись вокруг.
— Гляди, никак не в своем уме?
— Это ж Беженарь, что у боярина работает. Там сойдешь с ума… Бьет-то как!..
А Дионица уже стоял в стороне, рукавом вытирал с лица пыль, задыхаясь и нарочно сбиваясь, рассказывал:
— Это все Кир! Дразнит девчонку, Мариору Беженарь. А Васыле вступился. Тот ему по уху. Вот и пошло. А она небось напугалась, как бы ей еще не всыпали, потому и кричит. Дурочка!
— Что с них возьмешь! — уже смеялись в собравшейся толпе.
В суматохе никто не заметил, как алая струйка вина выскользнула из дверей сарая и поползла людям под ноги.
— Леле![28] Боярин приехал. Тетя Панагица велела, чтобы ты скорей шла. Скорей, леле! — говорил смуглый, как каштан, сынишка Филата.
Мариора забежала к Стратело попрощаться, Дионицы не застала, попросила Марфу передать ребятам привет и ушла в имение.
На кухне у Тудореску привычно стучал нож, звенели кастрюли, трещала плита и на разные голоса пело, шипело, клокотало варево.
Панагица подняла потное лицо. Ее глаза были краснее обычного и смотрели мимо Мариоры.
— Ходишь как улитка. Я уж справилась, — устало сказала она. И озабоченно добавила: — Сейчас пока делать нечего. Дом прибран. После стирать будем… Сейчас можешь к отцу пойти. Иди, иди.
Видно было, что кухарка хотела выпроводить Мариору.
— А где татэ? — Мариора надела шлепанцы: Тудореску не любил, когда в доме ходили босиком.
— Наверно, в конюшне.
Девушка облегченно вздохнула — боялась, что Панагица будет ругать ее за долгое отсутствие. Но ей хотелось побыть одной, и, вместо того чтобы идти к отцу, она пошла в сад.
Отрывочно и путано вставал в сознании вчерашний день.
Она снова видела, как покатились в пыль ребята, как вилась по земле струйка вина.
Потом зло язвил Кир и досадовал Васыле: прекрасно выполненная затея прошла, в сущности, впустую — Кучук и примарь дали своего вина, и непонятный селу случай был забыт.
Но Мариора… Мариоре никогда не забыть этот день! Ей казалось, что всю жизнь она просидела в одной касе, где знакома была каждая неровность глинобитного пола, каждая трещина в стене. И вдруг стена раздвинулась, и оттуда глянуло что-то новое и такое яркое, что невольно пришлось зажмуриться.
Но вот открыла глаза, и снова серая стена, и хоть голову о нее расшиби — не пробьешь. Может, показалось? Нет, не показалось, а было! Было! Это она, Мариора, вместе с друзьями подняла руку на боярина, на боярское добро, пошла против боярской воли!
Удивительно, каким родным стало село за эти дни, а ребята — ребята стали как братья. Мариора даже приостановилась. У нее теперь есть друзья!
Кто-то бежал по саду. Мариора пригнулась было — не хотела сейчас попадаться людям на глаза, но вдруг увидела: в вишеннике мелькала черная шапка волос Дионицы. Он шел, ладонью вытирая со лба пот, а задетые им яблони сыпали град переспелых яблок.
Дионица сжал локти Мариоры, заглянул в ее глаза:
— Что ж, подождать не могла? Я все бросил да за тобой.
— А что? — испугалась Мариора.
— Ничего. Ведь мы не попрощались, не договорились. Ты когда придешь в село?
— Почем я знаю? — Мариора сорвала сухую травинку, закусила горьковатый стебелек. — Боярин здесь, разве Панагица отпустит?
Они стояли молча, держась за руки.
Вдруг послышались тяжелые шаги. Потом просящий далекий голос Панагицы и, совсем рядом, раздраженный — Тудореску:
— Я сказал, пусть придет сюда.
— Давай спрячемся! — испугалась Мариора.
Кусты черной смородины скрыли парня и девушку и зашептались над ними душистыми резными листочками.
Подходил еще кто-то.
— Добрый день, домнуле Петру!
По голосу можно было узнать Челпана.
— Добрый.
— Как поездка, домнуле Петру?
— Спасибо. Плохого нет. — В голосе Тудореску дрогнула усмешка.
Челпан, по-видимому, понял это и заговорил уже более твердым голосом:
— Хочу кое-что предложить вам, домнуле Петру.
— Ну?
— Выборы скоро… Помочь можно бы. Относительно вашей кандидатуры. — Слышно было, как Челпан чиркнул спичкой — закурил. — Ребят у меня немало, это вы знаете. Все старше двадцати одного года. Голосуют. К тому же кое-кому в селе приказать можно. Просто заставим. Кое-кого уговорим. Словом, сделаем. Человек полсотни я вам гарантирую — из противников.
Дионица толкнул Мариору. Досадуя, она схватила и сжала его руку.
— Что ж, хорошо, — голос Тудореску звучал недоверчиво. — Только из-за этого ты и пришел?