Мрачная работа.
2
От полустанка, на котором поезда стояли только две минуты, до «соцгородка» — или Ключеводска, названного так в угоду перестройке, — добраться можно было на автобусе часа за полтора, а если взять такси, то и быстрее. Ступив на знакомую платформу, залитую лужами и кое-где уже прихваченную наледью, Климов полной грудью вдохнул пахнущий сырой листвой и терпко отдающий хвоей воздух.
Горы начинались сразу же за зданием железнодорожной кассы и путевой службы, к которому вел ряд каменных ступеней.
Климов попытался взглядом отыскать тот горный кряж, за чьей громадой в небольшой теснине затерялся Ключеводск, но темные, разорванные ветром тучи цеплялись за вершины скал, накрывали влажным сумраком деревья. Дубы, чинары, клены вспыхивали в утренних лучах случайно прорывавшегося света и тут же гасли в тени наплывавших туч. Теплые деньки сходили на нет, уступая место слякоти и холодам.
Мордовороты, выпрыгнувшие из головного вагона, быстро пересекли пути и с явным усилием — плечи их оттягивали сумки — взобрались по откосу к черному «рафику», стоявшему неподалеку.
Теперь они поглядывали в сторону Климова, а может, поджидали амбала Сережу, которого он пропустил вперед, только бы не встретиться с ним взглядом!
Унижения, которым Климов подвергался в психбольнице, не давали уснуть ночами, ожесточенно требуя мести. Он и не думал, что настолько злопамятен.
Сделав вид, что торопиться некуда, да и вообще ему в другую сторону, Климов поднял воротник плаща, поправил шляпу и, проводив взглядом своего обидчика, севшего в «рафик», направился к стоянке такси.
Хрустко-влажная дорожка привела его к забитому горелой фанерой ларьку и газетному киоску с выбитыми стеклами. По небольшому пустырю ветер гонял пивную банку. На стоянке не было ни одного такси. Щит автобусного расписания валялся в луже. Мусор, грязь…
На черной от дождей дощатой лавочке сидел мужик в облезлой, во многих местах зашитой кожаной куртке. Один глаз у него заплыл в фиолетово-желтом синяке, и от этого казалось, что природа приклеила мужику слишком большие уши, да и те наобум — одно ухо выше другого. Ветер то и дело сбрасывал ему на лоб гривасто-длинные нечесаные космы. Он откидывал их, точно дятел, дергая затылком.
Увидев Климова, мужик достал из-под полы телогрейки морской бинокль и, явно рисуясь, окинув Климова нагло-задиристым взглядом, спросил:
— В гости или как?
— Да нет, — уклончиво ответил Климов. — Так, по делу.
— Ха! — Мужик скривился, поиграл-подкинул и поймал бинокль, глянул на присевшего с ним рядом Климова сквозь окуляры, усмехнулся: — И — херов, как дров! Ты бабу Фросю едешь хоронить.
Через минуту Климов уже знал, что нового его знакомого зовут Федором Дерюгиным, а можно обращаться просто Ибн-Федя, что приметы Климова ему дал Петр, а сам поехал к цыганам за негашеной известью.
— Ремонт затеял? — поинтересовался Климов и двинулся вслед за Ибн-Федей к обшарпанному трактору «Беларусь».
— Какой ремонт? — Федор посмотрел на Климова в бинокль, как смотрят на блоху.
Климов смутился:
— Я подумал, если известь, значит…
— Веник ты ореховый! — оторвал бинокль от глаз Федор и пригласил в кабину трактора. — Под бабу Фросю, чтоб не завоняла. Кстати, — он щелкнул пальцами по горлу, — у меня имеется. Помянем. Так, по махонькой, и двинем…
Климов согласно кивнул головой.
3
На въезде в город двигатель забарахлил. Пришлось остановиться.
— Гад ползучий, — спрыгнул на землю Федор и картинно развел руки. — Смотрите секс по телику.
Он полез под сиденье, начал выгребать оттуда инструменты. Надеясь, что поломка легкая, Климов взял бинокль, заботливо уложенный Дерюгиным в картонный ящик с ветошью, поднес его к глазам, настроил резкость… Вот «жигуленок» ползет в гору, вот знакомый угол школы, двор, в котором жили и учителя, и баба Фрося, а потом их расселили…
Оптика была прекрасной, соответствовала цейсовскому знаку, и Климову внезапно захотелось увидеть весь Ключеводск.
Он вылез из кабины и увидел горы.
Ветер разорвал сплошную облачную пелену, и солнце высветило две вершины горы Ключевой.
Климов вновь поднял бинокль.
Тучи задевали своими рваными краями пик Орлиных Скал. Представив, как должно быть там сейчас тоскливо наверху, он взглядом стал перебираться ниже.
Кряжистые дубы и вековые сосны тоже не стремились к небесам, оставляя каменно-ребристые уступы ясеням, осинам и терновнику. Им в низине не хватало места, света, и они были согласны мерзнуть от ветров наверху, только бы и им досталось летом солнца и тепла. Молодой кизил и мощные кусты шиповника цеплялись за любой, даже самый маленький, клочок земли. Кое-где уже встречались голые, с опавшей листвой деревья. Мелькнула поляна с черным пятном от костра, оттуда они с Петькой запускали планеры. На Климова нахлынули воспоминания детства. Небольшой покосившийся домик, чисто выметенный двор и баба Фрося…
Мысль о том, что Ефросинья Александровна, хотя и умерла, но все равно еще лежит в своем доме и ждет его, укором отозвалась в сердце.
Надо было поторапливаться. Да, Ключеводск хотелось увидеть весь, целиком: с центральной площадью, базаром и задворками, и он решил, что обойдет весь город потом, когда освободится.
Вернув бинокль на место, Климов, нерешительно переступая с ноги на ногу за спиной Дерюгина, который целиком ушел в работу, кашлянул для приличия в кулак, сказал, что ему надо поторапливаться.
— Дуй, — с обидой в голосе разрешил Дерюгин, но руки не подал.
— Еще увидимся.
— Рупь за сто.
— На похороны придешь?
— Всенепременно.
Климов хлопнул по могучему плечу Дерюгина, повернулся в сторону города и тут увидел мчавшийся прямо на него на полной скорости «КамАЗ». Еще секунда, две… Рывок назад. Откат. Переворот через голову… удар…
Очнулся Климов на асфальте. Сначала в глазах все плыло и двоилось, потом стало легче. Машинально глянул в сторону умчавшегося трейлера. И след простыл. Бандюга…
Климов увидел над собой лицо Дерюгина.
— Ну, Кукрыниксы… — сказал Федор, помогая Климову подняться.
— Ты их знаешь?
— Нет.
— А номер?
— Я ж спиной стоял.
— Ну да…
Климов ощупал голову, вроде цела. Затылком только ударился черт знает обо что… А, вон, о придорожный камень, над кюветом. Затем, осмотрев себя, он огорченно вздохнул… Плащ был испорчен, весь в грязи, в мазутных пятнах… не отмыть.
Дерюгин сокрушенно возмущался:
— Вот козлы! Не наши, говорю, не наши! Я тут всех… без слов, но от души.
— Да, ладно…
— Ни хрена! Узнаю — пропишу. Воткну для поддержания штанов.
Ветер раздувал волосы Федора, и Климов вспомнил, что еще должна быть шляпа. Сам он был острижен коротко, и голова озябла.
После поисков шляпу нашли в кювете.
Замыв ее и плащ в ближайшей луже, Климов попрощался — теперь за руку — с Дерюгиным и медленно поплелся вдоль шоссе.
Баба Фрося жила на противоположной стороне города. При хорошей ходьбе за полчаса можно было добраться. А то, глядишь, какой-нибудь автобус подберет, но это вряд ли…
Редкие прохожие, дворовые собаки, мотоцикл… Мало, мало жителей осталось в Ключеводске. Как только режимность сняли, рудники закрыли или выработали, кто там разберет, народ стал разъезжаться. Климов помнил, что, когда из штолен выезжали вагонетки, полные руды, хотелось лечь и не вставать, и голова болела, как при гриппе. Даже глаза слезились. Учителя в такие дни всех распускали по домам. Наверное, у них раскалывалась голова! Зато врачи все объясняли просто: акклиматизация, высокогорье, случайность совпадений…
«Что-то слишком много случайностей, — взбешенно подумал Климов, вспомнив происшествие в пути, налет на старика, толчок в спину у титана с кипятком, амбала Сережу и его дюжих молодцев. И вот сейчас… что это? Пьяный водитель? Неудавшийся наезд? В кабине, Федор говорил, сидели двое… вроде как в беретах… или это Климов сам смог разглядеть?