— Значит, у вас есть претензии к этому Каину? — Мамай говорил спокойно, без тени эмоций.
— Есть, — подтвердил Анвар.
— Сколько? — приподняв бровь, спросил Мамай.
— Ну, тут ведь как посмотреть… — Осетин задумчиво потер переносицу.
— Дело не в том, сколько… — вмешался Цилиндр, которому показалось, что сейчас Мамай просто согласится с той суммой, которую назовет Анвар, и вопрос будет исчерпан. Андрей осекся под осуждающим взглядом осетина.
— Дело в том, что он должен полторы сотни… — продолжал Анвар, изучая реакцию Мамая на названную цифру. Мамай никак не отреагировал, продолжая спокойно слушать.
— Но там всякие проценты-шмаценты… — Осетин сделал неопределенный жест рукой.
— Кафе целиком столько не стоит, — заметил Васек как бы между делом.
Мамай согласно кивнул и развел руками, давая понять, что согласен с этим замечанием.
— Не стоит, — с готовностью согласился Анвар. — Но пока есть живой человечек на рыбном месте, с него можно что-то поиметь. А когда он вдруг исчезает…
— Не вдруг, Анвар. — Мамай широко улыбнулся, словно отвечал на поздравительную речь, а не обсуждал серьезную проблему. — Не вдруг, дорогой, и ты это знаешь…
— А! — Анвар протестующе вскинул руки. — Что я такое знаю? Я слышал, что у вашего Гены были какие-то непо-нятки с Каином. И что?
— Проблемы, Анвар, — снова встрял в разговор Васек. — Проблемы были. И притом довольно серьезные.
— А! Что мне твои проблемы?! У меня своих хватает. — Анвар начинал раздражаться.
— Нет, Анвар, подожди…
Если Голова играл роль злого сторожевого пса, то Васек, очевидно, был чем-то вроде референта при Мамае. Мамай не мешал ему говорить, лишь с достоинством кивал в такт его словам.
— Мы решаем свои вопросы. — Васек сделал паузу, желая убедиться, что с этим утверждением никто не спорит. — Решаем так, как считаем нужным. И тут появляешься ты, разводишь базар, что тебе, дескать, на мозоль наступили. И что?
— И все! — жестко отрезал Анвар. — Вы залезли на чужую грядку.
— Не совсем так, — покачал головой Васек. — Но грядки у нас пересеклись. Нужно как-то разделиться: кому что.
— А! Не хочу я делиться! — Анвар рубанул ребром ладони воздух. — Какого хрена мы будем делить мои бабки?
— Почему твои? — искренне удивился Васек. — Он же не тебе должен? Правильно я понимаю?
— Он должен этому парню. — Анвар схватил Цилиндра за локоть. — А если этот парень теряет бабки, значит, я тоже теряю. Что не ясно?
— Нет, Анвар, а при чем тут мы? Мы берем свои бабки…
— Не свои! — взорвался Анвар. — Не свои! Я кормлюсь с этого кафе, понял? Почему вы руки к моей пайке тянете? Что за дела?!
То ли Анвар и впрямь разошелся, то ли играл роль распалившегося спорщика. Шея его налилась кровью, губы потемнели, на лбу выступила испарина.
— Ты хотел мои бабки, мою пайку просто взять и забрать! — Теперь осетин развернулся к самому Мамаю и говорил, указывая пальцем в грудь собеседника.
— Я что, фраер поганый, лох, которого можно просто так обуть, да?! — Анвар почти кричал, яростно жестикулируя, иногда едва не задевая лицо собеседника.
— Нет, Анвар. — Мамай снова улыбнулся. Он слушал осетина совершенно спокойно, даже не делая попытки отстраниться от наседающего толстяка.
— Во-первых, — Мамай смахнул с плеча невидимую соринку, — никто не знал, что в этом кафе есть твой интерес…
— Теперь знаешь? — прорычал Анвар и, не дожидаясь ответа, поставил точку: — А раз знаешь, то чтоб сегодня Каин был дома, и будем разбираться с этим козлом.
Осетин ткнул пальцем в лицо Гене, угодив в полуоткрытый рот.
Гена охнул, схватившись за лицо, и отступил на шаг.
— Кровь! — С истошным криком Голова бросился вперед. — Кровь! Западло!
Цилиндр шарахнулся в сторону, но не от испуга, а от неожиданности.
Анвар никак не среагировал, и Голова застыл с поднятыми вверх руками в шаге от осетина. Васек наблюдал за реакцией Мамая, тот задумчиво переводил взгляд с Головы на Гену и молчал.
— Мамай, — впервые подал голос спутник Анвара, — уйми своего пса. Давай поговорим серьезно, да?
— Кто пес?! — вскинулся было Голова, но, снова не ощутив поддержки, сплюнул себе под ноги и зашагал прочь.
— Вышло недоразумение, — продолжал спутник Анвара. — Вы наехали на нашего человека.
Мамай театрально вскинул брови.
— Ну, будем так считать для простоты, — поправился осетин.
— Будем, — кивнул Мамай.