— Слушай-ка, а ты случайно не собираешь палочки от эскимо? Я могу тебе оставить!
Закатившись веселым смехом от собственной шутки, Санек едва не выронил мороженое.
Три минуты. Последняя пара исчезла за заветными стеклянными дверями. Аня так и не появилась.
— А ты что же, мороженое не ешь? Не любишь, наверное… — продолжал бубнить над Ниловым ухом Санек.
Одна минута. Нил готов был заплакать. Все напрасно: Аня не пришла и, скорее всего, завтра будет с гордостью рассказывать, как облапошила этого неуклюжего коротышку, подвиг добывания билетов пропал даром, мороженое досталось Саньку. Все напрасно.
Двенадцать. Отчаяние сменилось вдруг злостью. Ракушка непротивления, в которой прятался Нил все эти годы, треснула. Нил поднял зачесавшиеся от навернувшихся слез глаза и взглянул наконец на ухмыляющегося верзилу. В тот момент, когда Санек разинул свою пасть, собираясь надкусить злосчастное мороженое, он врезал ему по руке.
Мороженое въехало в разинутый Санькин рот почти целиком, и тот отскочил, выпучив свои зеленые глазищи. Боль от удара, мороженое, обжигавшее зубы, — все это было ничто по сравнению с моральным потрясением: доходяга Нил, от горшка два вершка, тихий заморыш, посмел дать ему, первому силачу класса, в зубы!
Санек, как говорится, уставился бы на Нила в изумлении, да не успел: Нил двумя молниеносными боковыми ударами подбил ему оба глаза.
Весть о победе маленького Мамая над самим Саньком разнеслась по школе с невероятной быстротой. Было обстоятельство это донельзя странно, тем более что ни один из участников поединка не спешил делиться впечатлениями от своей стычки: Санек с разукрашенной физиономией сидел дома, а Нил не торопился рассказывать об этом, надеясь незаметно заползти обратно в свою треснувшую ракушку.
Нил так никогда и не узнал, что Аня все-таки пришла к кинотеатру, опоздав на одну-единственную минуту, что и позволило ей стать единственным и незамеченным свидетелем начала превращения Нила в сегодняшнего Мамая. Аня же и помогла ему сделать первый шаг на этом пути: рассказ ее, уже несколько приукрашенный, прокатился по школе подобно снежному кому, обрастая свежепридуман-ными подробностями тем более, чем больше людей его пересказывали. Зачастую версия, слышанная до урока, столь разительно отличалась от излагаемой на следующей же перемене, что слушатель невольно приходил к выводу, что Мамай, видимо, успел отделать Санька дважды.
Как-то неожиданно выяснилось, что у Нила довольно много друзей, а вчерашние обидчики и недоброжелатели подтрунивали над ним вовсе не со зла, а исключительно по-дружески. Те, кто еще в субботу, поглядывая на Мамая свысока, считали пустым делом даже дразнить его, в понедельник следили за каждым его движением, а во вторник первыми протягивали руку, здороваясь.
Тем не менее Нил оказался в несколько странном положении. Девочки исподтишка наблюдали за ним, оживленно перешептываясь. Мальчишки же… Те, кто еще недавно общались с Нилом на равных, неся свой тяжкий крест пигмея, теперь сторонились его, опасаясь, что укреплять свой зарождающийся авторитет Нил будет за счет их носов и шей. Те же, кто считали себя элитой класса, хоть и стали здороваться, не спешили принять победителя их вожака в свой круг, предпочитая выждать.
В воздухе пахло новой дракой, поединком, который увидели бы все, — он или подтвердил бы, что победа Нила не случайность, или вернул все на прежние места.
Нил чувствовал, что его непременно «проверят» подобным способом, и был готов к этому. Странное спокойствие овладело им. Непоколебимая вера в свои силы, в то, что пришел наконец его звездный час и час отмщения обидчикам, наполняла душу и мысли. В одночасье он перестал быть ребенком, сбросил свою инфантильность, чтобы раз и навсегда стать мужчиной.
Прошла неделя, прежде чем Санек с желтыми кругами под глазами — следами сходящих «фонарей» — появился в школе. Всем стало ясно, что показательный бой устроит он сам.
Нил ожидал, что его будут караулить после уроков. Но Санек хотел разделаться с забывшимся дохляком при возможно большем стечении народа, дабы ни у кого не возникло сомнений в убедительности и честности его реванша. Кроме того, Саньку просто не терпелось отыграться, а в своей победе он не сомневался: приятелям он объяснил свое поражение внезапностью нападения Нила и повторял это объяснение так часто, что уже и сам поверил в это.
На большой перемене класс отправился на завтрак. Гудящий поток школьников устремился по узкому коридору, ведущему в просторную столовую. Учителя, подобно чабанам на пастбище, пытались организовать эту неуправляемую массу, заняв командные посты в начале и в конце коридора.