Сама это же отловила. Резко опустила руку.
Тяжелый разговор. Не так бы она хотела вечер своего Дня рождения закончить. Хотя… Олег Георгиевич рядом, а это уже плюс!
— Вы искали его? Писали заявление?
Даша вздрогнула.
Так погрузилась в свой рассказ и мысли, что не поняла — Гутник подошел впритык! Или настолько для нее это органичное и правильно, что не насторожило ничего? Странно… но и сладко при этом! И горечь от своего рассказа стирается, растворяется, как туман от тепла солнца.
А начальник уже так же близко, как днем в кабинете. И Даше вдруг сильно-сильно захотелось вновь на него опереться! Ощутить полноценно тот жар и силу, которая буквально окутывала ее несколько часов назад! То странное, знакомо-незнакомое чувство, словно она нашла то, что всю жизнь искала, звала в каждом сне, которые нередко утягивали ее в непонятное и смутное сумеречное…
Суженный?..
Ладони Гутника ей на плечи внезапно легли, как поддержку выказывая, словно и он некому порыву поддался, вопреки уму. Пальцы сжались, будто он опору ей давал. Но и ближе к себе прижимал одновременно…
А Дарья… решив, что если он себе позволяет такое, то и она может немного больше взять, правда же? Потому, не оборачиваясь, чтобы решимость не потерять и не смутиться, взяла и назад немного сдвинулась. Прижалась крепко-крепко. Даже зажмурилась — не хотела сейчас и глазами смотреть, только ощущениям, эмоциям, чувствам доверяла!
— Зачем? Он же не пропал в прямом смысле слова. Сам ушел, это его выбор. Как тетя Нюра как-то сказала: «спасибо», что меня не выгнал из дома, — не открывая глаз… может, потому что все же опасалась немного реакции Гутника на ее своеволие, чуть повернула голову, касаясь щекой чуть грубого материала его пальто.
— Я звонила несколько раз, но… Думаю, Петя заблокировал мой номер. И… Наверное, он имеет право. Действительно, я же не его ребёнок, он не принимал решения так связывать себя настолько рано. Да и не ребёнок уже я, в принципе! Могу сама позаботиться о себе. Пусть живет своей жизнью! — заявила решительно.
— Это подло! Вы его сестра! — удивительно, но в голосе Олега Георгиевича действительно негодование вибрировало. — И… — он будто еще что-то хотел добавить, но в этот момент в подъезде кто-то заговорил.
Полковник замер. Обернулся, словно прислушиваясь. А потом как-то резко назад отступил, отняв ладони от ее плеч. Холодно…
Она непроизвольно повернулась, будто потянувшись за ним. Открыла глаза, что-то в лице Гутника выискивая.
— Я вновь поднимаю не те темы, которые в праздник стоило бы. Профессиональная въедливость, простите, Дарья, — криво усмехнулся полковник, отведя глаза.
И непонятно, то ли шрамы так влияют, то ли ирония? Лицо вдруг похожим на маску стало.
— Да и устали вы, наверняка, а я, как на допросе, прицепился. Доброй ночи. Отдыхайте, — как-то внезапно для нее и неожиданно завершил Гутник.
От него вновь тем странным ощущением ледяного панциря повеяло. И, больше не встречаясь с Дашей глазами, отвернулся и вышел из квартиры.
А она, оторопевшая от такого внезапного «прощания», ничего не поняв, закрыла дверь. Потопталась еще немного в прихожей, кое-как расставила цветы и пошла умываться, продолжая обнимать гнома и таскать за собой. Даже в спальню взяла, поставив на подоконник, понадеявшись, что отдохнет под такой «охраной». И розы тут же рядом в самой красивой вазе устроила.
Только и это не помогло. Сны были — этой ночью Дарье приснился кошмар.
**
— Женя, у тебя есть этот файл. По Дарье? Папка так и осталась в кабинете, забыл с этими букетами, — уточнил, пока спускались в лифте на первый этаж.