— Что это, папочка? — спросил мальчик.
— Мы наткнулись на машину времени или что-то похожее, — ответил отец.
Мальчик потянул отца вперед, заставляя его наклониться, возможно, затем, чтобы разобрать, что за доклад читает Домоладосса, поскольку на изображении из Нью-Йорка появился склон холма с картиной, висевшей в воздухе, на которой Домоладосса сидел за своим столом.
Если оставить в стороне автомобиль и окна, то можно было заметить еще несколько интересных предметов в гараже. Двойные большие двери, занимавшие всю переднюю стену гаража, закрывались патентованным перекидным замком и двумя длинными черными штырями: один — наверху, другой — внизу. У одной из дверей, той, чьи петли крепились к ближайшей к особняку стене, находилась большая деревянная коробка с предохранителями и рубильником. Из этой коробки провода, закрытые черной изоляцией, тянулись к выключателю, укрепленному на высоте плеча. Дальше эти провода в черной оболочке бежали от выключателя к патрону без абажура, подвешенному прямо над автомобилем, в который была завернута обычная круглая электрическая лампочка.
На задней стене гаража выделялась дверь. Она была сделана рядом со стеной, ближайшей к особняку, дверь вела в сад. Сейчас она была закрыта. Она была сделана из легкого металла. Внутри из нее торчала только ручка, а снаружи и ручка, и ключ. На всю ее ширину, наверху прямо по металлу черными буквами был выведен знак 12А. Рядом с дверью находилась лестница из дерева со светлой древесиной. Она была привинчена болтами к каменному блоку и шла вертикально вверх, ведя прямо на чердак. За лестницей, занимая большую часть задней стены гаража, тянулся плотницкий верстак, оборудованный тисками, под ним стояли козлы для пилки дров.
На верстаке, рядом с лестницей, стоял тускло-красный металлический бак с горючим, снизу у него был краник. Прямо под маленьким краном на каменном полу гаража стоял поддон, в котором лежала металлическая воронка. В поддоне было немного керосина. Остальную часть верстака занимали самые разные инструменты, имеющие отношение либо к автомобилю, либо к плотницкому делу; мотки веревок, проводов и проволоки и грязные обтирочные концы валялись прямо на инструментах.
На боковой стене, ближайшей к особняку, имелось только маленькое окошко, открывавшееся наружу, петли его крепились к верхней части рамы. На противоположной стене, сложенной из бетонных блоков и усиленной железобетонными столбами, ничего примечательного не было.
Быстро проскользнув вдоль стены, лишенной достопримечательностей, Цэ открыл дверцу автомобиля и влез в него. Кожаная обивка сидений была серой. Цэ уселся на бодри тельское место, наклонился вперед, ухватил ручку дверцы и рывком захлопнул ее.
Окна автомобиля были подняты. Поэтому внутри него шум барабанящего по крыше дождя был едва различим. Зато редкие, но постоянные удары по крыше самого автомобиля говорили о том, что вода из маленьких лужиц на полу чердака просачивается сквозь доски и капает на автомобиль.
— Так куда же вы поехали бы в этот чудесный солнечный день, мадам? Говорите, мадам, приказывайте. Расстояние не имеет значения. Мадам желала бы в Брайтон, покататься на каноэ?
Гримасничая, Цэ представлял, как он поворачивает ключ зажигания. Вот он запустил стартер. Поставил ногу в носке на педаль акселератора. Мягко надавил на эту педаль. Нажав на сцепление, он переключил коробку скоростей на первую скорость. Он держал колесо руля обеими руками и нежно поворачивал его. Убрал с руля левую руку и переключился на вторую скорость. Он улыбнулся и кивнул головой в сторону заднего сиденья.
— Не желает ли мадам прокатиться просто так? Может, у мадам уже есть какой-нибудь чудный замысел? Расстояние не имеет значения, мадам. Торки? Виргинские Воды? Может быть, в Хенли-на-Темзе или в Озерный Край? Было бы чудесно проехаться в окрестностях Видермира в этот прекрасный январский день.
Цэ вел автомобиль уже на третьей скорости, на которой, впрочем, не задержался, переключившись на четвертую. Нога в носке выжимала акселератор. Колесо руля он держал свободно двумя руками, причем большие пальцы, лежавшие на наружной поверхности руля, указывали в разные стороны. Голову он поднял и смотрел строго вперед на закрытые двойные двери, висевшие в нескольких сантиметрах от бампера автомобиля.
— Ну как, мадам? Чудесный день, да? Вы рады, что мы не взяли с собой вашего мужа? Возможно, мадам приготовила для меня подстилку, чтобы я мог прилечь, когда мы остановимся? Может быть, мадам ляжет сама? Мадам знает, как она привлекательна, когда лежит лицом вниз?
Его рот широко открывался, а брови поднимались вверх к линии волос. Наклонившись вперед, он вдруг резко повернул руль вправо и, следуя за руками, коснулся правым плечом дверцы рядом с сиденьем водителя. Не спеша выпрямился, заняв прежнее положение, вздохнул и отер лоб тыльной стороной руки. Переключил коробку передач на вторую скорость, потом снова на четвертую, наконец позволил слабой улыбке заиграть на своем лице как раз в тот момент, когда повернулся к заднему сиденью.
— Прошу прощения за неприятность, лапочка. Я не должен отвлекаться от дороги и автомобиля, мадам. Мы проскочили вровень со старушенцией, не так ли? Будь она в талии хоть парой сантиметров побольше, ей бы уже хана.
Посмотрев вперед, Цэ вдруг закончил свою игру. Просунув локти в рулевое колесо, он оперся подбородком на торчащие вверх кисти рук. Подтянул правую ногу, согнув ее в колене, так что ступня уперлась в обивку сиденья, а колено в дверцу автомобиля. Взгляд его был все еще направлен вперед.
Он стал насвистывать мелодию, называвшуюся «Свистун Руфес». Потом Цэ изменил положение тела, забыв во время этих изменений про мелодию, которую насвистывал: теперь его ноги покоились на сиденье для пассажиров, спина опиралась о дверцу автомобиля, правая рука лежала на руле. Ногтями правой руки он постукивал по баранке. Левой рукой он сдвинул кепку с затылка на лоб так, что она сползла и уперлась жестким козырьком ему в нос. После этого левая рука так и осталась прижатой к затылку.
— Бежать от этого идиотизма. Мне не на что рассчитывать. Найти работу где-нибудь на юге, на побережье, на солнце. Уехать за границу. Уехать на юг. В Ницце чудесная работа у шоферов, на Ривьере. Катать богатых вдовушек. Вон отсюда. Бежать.
Пальцами левой руки Цэ стал постукивать по шее. Потом подтянул левую ногу, согнув ее. Извлек левую руку из-за головы и положил ее на верх левого колена.
— Душно здесь. Попробовать еще немного потерпеть. По крайней мере, здесь видишь ее каждый день. Черт, и что за жизнь? Для чего?
Слегка наклонив голову, Цэ мог смотреть через маленькое окошко с петлями, приделанными сверху, и видеть небольшой участок юго-восточной стены особняка. Треть этого участка занимала кирпичная кладка, остальное — узкое окно с матовым стеклом. Еще немного вытянув шею, он смог увидеть наплывавшее на кирпичную кладку пятно тени, отбрасываемой кирпичной стеной сада. И вновь весь этот вид представал перед глазами Цэ расплывчатым и искаженным струйками дождя, бежавшими по стеклу гаражного оконца.
Снова сев прямо, Цэ не обратил внимания на то, что его левая нога соскользнула с сиденья вниз и повисла, он повернулся влево, руки его легли на спинку сиденья водителя, а подбородок на кисти рук. Без всякого интереса разглядывал он заднее сиденье автомобиля. Темнота, царившая в салоне, здесь казалась еще гуще.
— Не давай им наседать на тебя. Ублюдки. Все ублюдки, по большей части. В любом случае сейчас слишком поздно. Ты все стерпишь, как и эти подлецы. Монте-Карло, Ницца... почему бы нет? Среди без вести пропавших... Никто не подумает, не вспомнит. Старушка Виолетта разве...
Приподняв подбородок, освободившейся правой рукой Цэ поводил по серой кожаной обивке переднего сиденья. Левая оставалась прижатой к спинке подбородком; спустя мгновение он начал постукивать пальцами зажатой руки по обивке под ними. Он начал насвистывать, но без всякой мелодии, глядя на швы, пересекавшие кожу заднего сиденья.
— Нет смысла убивать здесь время.