Парни по-чеченски стали спорить, но фраза, что у меня отец — чеченец, их испугала.
Девочки были готовы защищать меня до конца. Тина схватила железный совок, Зуля деревянный стул, а Сета в большом платке — швабру. Тогда парни поняли, что у них ничего не выйдет, и ушли. Мы поскорее заперли класс. Руки дрожали от страха, и не только у меня.
— Почему так происходит? — спросила худенькая Тина.
— Они думают, что Полина — русская! Русские — не люди. Рабы! Твари! Они нас бомбят! — громко сказала Зуля-Толстушка. — Полина должна всем говорить, что ее отец — чеченец, иначе ее убьют! Мы же не всегда бываем рядом.
— А почему ты сказала, что меня зовут Фатима? — спросила я Заиру.
— Не знаю, — ответила она. — Просто это первое, что пришло мне в голову. Так звали дочь Пророка Магомеда».
…Выход российских войск из ЧР в августе 1996 года и летняя война, где погибли тысячи мирных жителей, способствовали новому витку ненависти и геноцида.
«Нечеченцы», в том числе и русские, рожденные в Чеченской Республике, оказались меж двух огней. Они попали в жернова, о которых нельзя вспомнить без ужаса: с одной стороны, их бомбили и убивали «свои» русские военные, причисляя к «чеченцам», а с другой стороны, их начали истреблять озлобленные от боли потерь представители чеченского народа.
Наша семья не могла выехать, несмотря на такую жуткую обстановку, по нескольким причинам:
1. Квартиру у нас не покупали в силу описанных выше причин.
2. Близких родственников в РФ у нас не было.
3. Мой отчим был чеченец: нас пугали, но не трогали.
4. Мы знали, что в РФ к чеченцам плохое отношение, и моему отчиму так же не будет жизни в России, как любому русскому в Чечне.
5. Мы все же верили, что наступит какой-то хоть относительный мир. Мы любили свою Родину.
Геноцид жителей Чеченской республики вне зависимости от их расовой и религиозной принадлежности был спровоцирован властью РФ.
Высшее руководство страны несет прямую ответственность за разжигание межнациональных распрей. А также за бомбовые удары, снесшие с земли кварталы жилых домов, за убийства мирных граждан, за потерянное в ходе военных действий здоровье.
Все выжившие, пострадавшие жители Чеченской республики независимо от национальности и вероисповедания имеют право подать в суд и потребовать масштабную компенсацию от Министерства Обороны РФ и Министерства Финансов РФ — так как последнее финансирует военных, а значит, и их преступления.
Нужно доводить такие дела до ЕСПЧ.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПРАВОЗАЩИТНИКИ: ДВОЙНЫЕ СТАНДАРТЫ
Я хочу развенчать два устойчивых мифа, навязанных миллионам людей с помощью СМИ, и различными «известными лицами», которые не находились в военной зоне, не видели все изнутри и могут судить по тем или иным событиям как бы глядя в аквариум, но не находясь в нем. Таких людей иногда называют липовыми правозащитниками.
Миф № 1: «Геноцид был только против чеченцев»
Из моего Доклада понятно, что население Чеченской Республики было мультикультурным и многонациональным. Поэтому власть повинна в геноциде по отношению ко ВСЕМ жителям, но не к одному конкретном народу. Ибо первыми погибли русские старики в столице, а потом уже чеченские дети в селах.
Мне как человеку, видящему общий масштаб катастрофы, не находящему «правду одной стороны» достоверной, понятно, что изменять реальность — удел факиров, пускающих пыль в глаза.
Действительно, в 1991–1994 годах о слове «геноцид» мы ничего не знали, зато с 1995 г. столкнулись с ним лично, причем как от российских властей, так и он народа, соседствующего с нами и озлобленного войной.
«3 июня 1996 года. Попали под обстрел. На рынке „Березка“. Кто-то танк взорвал.
Потом военные хватали людей и тащили их в машины. Женщины дрались, не давались забирать. Мама предупредила Валю из дома напротив, у которой муж ингуш, чтобы она Башира и Мансура из дома не выпускала. Башир такой злой стал. Камни в меня кидал, обзывал русской тварью. А у самого мама русская. Но он гордится, что у него фамилия папы!»
К 1999 году в нашем четырехэтажном доме остались всего две русские семьи.
Многие были изгнаны, зарезаны, избиты, запуганы и так далее.
Каждую ночь люди боялись спать: ведь в любой момент могли ворваться и убить.
Нас спасло то, что отчим мой был — чеченцем.