Она сделала шаг вперед, и мужчины инстинктивно попятились. В ее глазах блеснули опасные огоньки.
— А теперь, мальчики, слушайте внимательно. Зовут меня Мей Теруми. И у меня очень плохое настроение, аллергия на дураков, третий дан по айкидо и четвертый по каратэ. Если вы сейчас же не испаритесь в том же направлении, откуда выползли, я использую ваши жалкие тушки в качестве манекенов для отработки пары очень болезненных приемов.
Мужчины переглянулись.
— Сучка, что ты тут раскудахталась, — проговорил наконец бугай, но снова был прерван звонкой пощечиной.
— Ясно, так и знала, что на нормальном языке не поймете, — вздохнула Мей. — Значит буду выражаться «по-вашему». Думаете, руки имеете право распускать? Да я вам их поотрываю, как лепестки у ромашки, и заставлю вас их жрать! А потом я вырву вам языки и засуну их туда, откуда вы вышли на свет божий! И будьте уверены, ни один доктор, даже самый прославленный, не соберет вас по кусочкам. Вы до конца своих дней будете помнить этот вечер, если, конечно, я вам эти дни оставлю!
Она осыпала их всеми ругательствами, которые только существуют в японском языке, приправляя это дело такими проклятиями, что им, пожалуй, стоило бы задуматься о скорейшей смене кармы и, возможно, даже пола – вдруг поможет.
Мужики, ошарашенные таким поворотом событий и, видимо, осознав, что связались не просто с пьяной, а с «шибанутой» дамочкой, да еще и с такой словесной артиллерией, которая, казалось, могла бы снести половину квартала, решили, что их жизнь им все же дороже, чем сомнительное удовольствие приставать к незнакомкам.
— Психопатка какая-то, — пробормотал первый, прижимая руку к горящей щеке.
— Пошли отсюда, ну ее, — поддакнул второй, и они, почти бегом, ретировались обратно в свой темный переулок.
Мей Теруми проводила их долгим взглядом, затем удовлетворенно хмыкнула, снова грациозно качнулась и, как ни в чем не бывало, поплыла дальше по улице, босиком, и с туфлями в руке.
А я стоял, как вкопанный, с открытым ртом, и чувствовал смесь шока, восторга и толики страха.
Глава 17
Обед. Священный ритуал, который нужно совершить быстро, эффективно и, желательно, в вертикальном положении, чтобы не уснуть прямо с палочками во рту.
Сегодня, однако, звезды сошлись в какой-то особенно благоприятной манере. Профессор Тайга вместе с другими профессорами больницы проводили конференцию по «Инновационным методам завязывания хирургических узлов левой ногой в условиях невесомости» (по крайней мере, так это мероприятие описал Танака), и в больнице воцарилась атмосфера, близкая к анархии. Старшие ординаторы вели себя так, будто им досрочно выдали пенсию, а мы, мелюзга, получили целых сорок пять минут свободы. Сорок пять!
И вот мы сидели на траве во внутреннем дворике больницы. Солнце припекало, легкий ветерок шевелил листья старой сакуры, а в воздухе витал аромат цветущих гортензий, которые, кажется, здесь были вообще везде, и чего-то неуловимо-хлористого из прачечной. Идеальная обстановка для пира богов. Точнее, для обеда трех изгоев: меня, Танаки и медсестры Аяки.
Как Аяка оказалась в нашей компании, я, честно говоря, до конца не понимал. Кажется, Танака, в очередном приступе энтузиазма, пригласил ее разделить с нами трапезу, и она, к моему удивлению и ее собственному ужасу, согласилась. Сейчас она сидела напротив меня и ковыряла палочками свой идеально уложенный бенто.
— Херовато-кун, ты только попробуй! — вещал Танака, размахивая своей коробочкой с обедом. — Мама сегодня превзошла саму себя! Это онигири в форме головы Пикачу! А вот это, — он ткнул палочкой в нечто желтое и бесформенное, — это омлет в виде молнии! Разве не гениально?
Я посмотрел на его бенто. Персонажи из его любимого сериала, сделанные из риса, водорослей и морковки, смотрели на меня с немым укором. Мне даже показалось, что один из них мне подмигнул. Я потряс головой. Все, доктор, приехали. Галлюцинации на фоне недосыпа и передозировки аниме.
— Гениально, Танака, — вздохнул я, открывая свой, куда более прозаичный сверток от тетушки Хару. — Твоя мама могла бы делать съедобные фигурки для пыток. Представь, как враг раскалывается при виде того, как ты откусываешь голову его любимому персонажу.
Танака на секунду задумался, а потом его лицо озарила улыбка.
— А ведь это идея! Нужно будет ей предложить!
Аяка тихо хихикнула в кулачок, и ее щеки, кажется, стали еще краснее.
— У вас очень вкусно выглядящий бенто, Аяка-сан, — сказал я, пытаясь хоть как-то вовлечь ее в разговор. Ее коробочка была произведением искусства: крошечные сосиски в виде осьминожков, рис, посыпанный черным кунжутом, идеально нарезанные овощи. Все было так аккуратно, что есть это казалось кощунством.