Это было жутко…
Огромный, перламутрово-белый, полупрозрачный шар занимал почти всю правую половину грудной клетки. Он был напряжен и переливался под светом ламп, словно гигантская жемчужина. Сквозь его стенки просвечивала желтоватая жидкость. Правое легкое было сжато и съежилось до размеров кулака. А сердце… сердце было оттеснено в сторону, и его правые отделы были буквально вдавлены в эту чудовищную конструкцию.
— М-да, — только и сказал Тайга. — Похоже, русалок там все-таки нет. Жаль.
Даже он не удержался от черного юмора. Это значило, что дело действительно серьезное.
— Начинаем мобилизацию, — его голос снова стал стальным. — Работай предельно аккуратно. Отсос наготове. Херовато, твоя задача — постоянно орошать ткани и следить за натяжением. Мне нужны идеальные условия.
И мы начали. Это была не хирургия. Это была работа сапера. Мы медленно, миллиметр за миллиметром, отделяли стенку кисты от окружающих тканей. Она была тонкой, как пергамент, и грозила лопнуть от малейшего прикосновения. А под ней — жизненно важные сосуды и трепещущее сердце.
Я держал в руках маленький тупфер и, словно художник, протирал операционное поле, создавая для Тайги идеальную видимость.
— Адгезия с перикардом, — констатировал он. — Очень плотная.
Это был самый опасный участок. Стенка кисты буквально вросла в наружную оболочку сердца.
— Дисектор, — тихо сказал я медсестре, предугадав его следующий шаг.
Тайга взял инструмент и начал ювелирную работу. Он не резал. Он словно просачивался между тканями, разделяя их на атомарном уровне. Я видел, как под тонкой пленкой пульсирует стенка правого предсердия. Еще одно неверное движение — и…
Но я не думал об этом. Я просто работал. Подавал инструменты, держал крючки, отводил легкое. Прошел час. Потом второй. Пот заливал глаза, спина превратилась в каменный столб, но мы не останавливались. И вот, наконец, самый сложный участок был пройден. Киста была почти полностью отделена. Она держалась лишь на тонкой ножке у основания.
— Зажим на ножку, — скомандовал Тайга.
Я наложил зажим.
— Ножницы.
Он аккуратно пересек ножку. И вот оно. Гигантское образование, еще секунду назад бывшее частью человека, теперь лежало в лотке, беспомощное и чужеродное.
— В патологию, срочно. Надо исключить нетипичный рост, — пробормотал я.
— Ушиваем, — выдохнул Тайга.
Остальное было уже делом техники. Расправить легкое, поставить дренажи, свести ребра, наложить швы. Когда я завязывал последний узел на коже, я снпочувствовал, как по телу прокатилась волна дрожи. Отходняк. Адреналин отступал, уступая место чудовищной усталости.
Мы вышли в предоперационную. Тайга снял маску и прислонился к стене. Он был бледен, и под глазами залегли темные тени.
— Хорошая работа, — тихо сказал он.
***
После той операции я, кажется, потерял счет дням. Они слились в один бесконечный цикл: обход, операции, дежурства, короткие провалы в сон на больничной кушетке и снова по кругу. Я работал на автомате, подпитываясь кофеином и упрямством. Я ассистировал Тайге на всех операциях.
Я даже похудел, а под глазами залегли такие круги, что Танака всерьез предложил мне замаскироваться под панду и пойти работать в зоопарк — мол, там хотя бы кормят и спать дают. Я почти не бывал дома. Дети с приюта присылали мне смешные рисунки и записки, которые Аяка аккуратно оставляла на моем столе
Развязка наступила на четвертый или пятый день этого марафона. Мы стояли в ординаторской. Я пытался заполнить историю болезни, но буквы расплывались перед глазами, а ручка, казалось, весила тонну.
— Херовато.
Я поднял голову. Передо мной стоял Тайга. Он молча смотрел на меня, и в его взгляде я впервые увидел нечто похожее на… беспокойство?
— Когда ты в последний раз спал? — спросил он. Не в приказном, а в каком-то обычном, человеческом тоне.
— Вчера, профессор. Часа три.
— Врешь, — отрезал он. — У тебя зрачки не реагируют на свет и руки дрожат.
Я посмотрел на свою руку. И вправду, едва заметно дрожала. Рука хирурга. Мой главный инструмент. Мое все. И она дрожала.
— Ты довел себя до ручки, — констатировал Тайга. — Еще один день в таком режиме, и я не смогу доверить тебе даже скальпель подать.
Он помолчал, а потом сказал то, чего я никак не ожидал.
— Завтра и послезавтра у тебя выходной.
Я уставился на него.
— Что, простите?
— Выходной. Это приказ. И чтобы я тебя в радиусе километра от больницы не видел, — сказал Тайга, как отрезал, а затем развернулся и ушел, не дав мне возможности возразить.