И когда, интересно, мы на ты перешли?
Следующим пунктом в моем расписании был обед. Медсестра принесла поднос. На нем было нечто серое, похожее на клейстер (рис), нечто коричневое (видимо, рыба) и нечто зеленое (овощи?).
— О, кулинарный шедевр от маэстро больничной кухни, — прокомментировала Мей, заглянув мне через плечо. Она прошла сквозь тумбочку и теперь стояла так близко, что не будь она галюцинацией, я бы почувствовал запах ее духов. — Композиция «Грусть и безысходность в трех цветах». Рыба, судя по ее виду, умерла от тоски еще до того, как ее выловили. Приятного аппетита.
Я взял палочки и с самым аппетитным видом отправил в рот кусок рыбы. На вкус она была как мокрый картон. Но я жевал так, будто это была самая вкусная еда в моей жизни.
— М-м-м, — промычал я с набитым ртом. — Восхитительно.
— Если ты так ешь эту бурду, боюсь представить, что ты считаешь невкусным, — невозмутимо заметила Мей.
После обеда была лечебная гимнастика. Я выполнял простейшие упражнения, пока врач ненадолго отошел по делам.
— Какая грация, — донесся до меня ее голос, и я чуть глаза не закатил. — Какая пластика. Двигаешься, как журавль, правда, с искривлением лапки. Но все равно, зрелище завораживающее.
Я сжал зубы и продолжил. В коридоре у окна я заметил Ино, что-то усердно рисующую. Я подошел и присел рядом.
— Привет, принцесса. Что рисуешь сегодня?
— Привет, Херо-чан! — она тут же подскочила с подоконника и подбежала ко мне, крепко обняв. Постояв так еще несколько минут, я все же аккуратно отстранил девчушку и уселся на подоконник. Ино же радостно улыбнулась и защебетала: — Больницу.
— Отличная идея, — похвалил я, глядя на ее рисунок, полный красок. — Правда, я думаю, твое больнице не хватает цветочков. И радуги.
Мы болтали минут десять. О ее маме, которая сегодня придет и принесет ей клубничное мороженое. О том, что уколы — это очень неприятно (с этим я был полностью согласен), но потом можно попросить у медсестры наклейку с котиком.
Мей молчала. Она просто стояла и смотрела на нас. И в ее взгляде не было привычной язвительности. Только какое-то странное, задумчивое выражение.
Вечером, когда я лежал в кровати и пытался читать тот самый гигантский трактат от Инуи, в котором шрифт был даже меньше, чем информация о побочках на лекарствах, она снова заговорила.
— Ты ей нравишься, — сказала Мей тихо.
Я перевернул страницу, делая вид, что не слышу.
— Этой девочке. Ино, вроде. Она тебе доверяет.
Я продолжал читать. Точнее, делать вид. Буквы плясали перед глазами, а я волей-неволей вслушивался в то, что она говорит.
— Это редкость, — продолжала Мей, и в ее голосе не было иронии. — Дети в больницах редко кому-то доверяют. Особенно врачам. Они видят в нас только людей в белых халатах, которые делают им больно.
Я с шумом захлопнул книгу и сел. Все. Мое терпение лопнуло. Игнорировать ее было невозможно. Она была как заноза. Как зубная тянущая боль. Как назойливая муха, которая жужжит у тебя над ухом и не дает уснуть.
— Ладно, — выдохнул я, потирая виски и перед этим убедившись, что в палате никого нет. — Хорошо. Ваша взяла. Допустим, на долю секунды я поверю, что не сошел с ума, и вы — не плод моего больного воображения. Допустим. Что вам от меня нужно?
Мей молча смотрела себе под ноги. Не поднимая взгляда, она тихо ответила:
— Я не знаю, — тут она подняла голову, и я увидел в ее глазах отчаянье: — Но я знаю одно. Ты — моя единственная ниточка к жизни.
Справка:
В Японии верят, что группа крови определяет характер человека точнее астрологии и знака зодиака. Поэтому при первом знакомстве японцы часто интересуются этим вопросом у собеседника.
Люди с первой группой — обаятельные и позитивные, но могут быть тщеславными.
Обладатели второй группы — творческие и надежные, но могут проявлять излишнее упрямство.
Третья группа крови наделяет человека страстью, энергией и непредсказуемостью.
А четвертая группа крови говорит о спокойном и рациональном складе человека с некоторой рассеянностью.
Глава 7
— Хорошо, — выдохнул я, потирая переносицу. — Допустим. Я помогу. Но сначала…
Я сделал паузу, подбирая слова.
— Мне нужно доказательство, — сказал я, глядя ей прямо в глаза. — Неопровержимое. Что вы — не плод моего воображения.
— И что мне сделать? — Мей вопросительно подняла бровь.
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне что-то. Что-то, чего я не могу знать. Что-то, что знаете только вы.
Мей на секунду задумалась, а потом криво усмехнулась.
— Какой умный ты, Херовато, аж страшно. А как ты, гений, поймешь, что это не твой же мозг тебе сейчас байку подгонит, чтобы ты в этот развод поверил? Это же замкнутый круг.