Я замер.
— Богиня? — недоверчиво переспросил я. Я оглядел ее с ног до головы. Старенький платок, поношенная кофта, стоптанные башмаки. — В образе… простите, конечно, но вылитой бабы Мани с нашего дачного поселка, которая вечно самогонкой приторговывала? Не слишком… солидно для божества.
Она рассмеялась. Не проскрипела, а именно рассмеялась. Звонко, почти по-девичьи.
— Глупый внучок, — сказала она, и смех ее затих. — Этот облик тебе привычнее. Он не пугает. Не заставляет падать ниц. С ним проще говорить. Я всегда принимаю ту форму, которую твое сознание готово принять. Но если тебе так будет проще…
И в этот момент она начала меняться.
Это было похоже на рябь на воде. Ее фигура задрожала, поплыла, теряя очертания. Старушечьи морщины разгладились, словно их стерли невидимым ластиком. Сгорбленная спина выпрямилась. Седые волосы, еще секунду назад спрятанные под платком, хлынули вниз сияющим водопадом.
Она словно соткалась заново из этого белого света.
Когда видение обрело четкость, я остолбенел.
Передо мной стояла девочка. Маленькая, хрупкая, лет четырнадцати на вид.
Ее волосы, длинные, невероятно густые и волнистые, желтовато-русого оттенка, водопадом ниспадали до самых ее босых ног, лежа на белом полу, словно сотканный из лунного света ковер. Кожа ее была нежной, персикового цвета, и, казалось, светилась изнутри. А глаза… Глаза были огромными, цвета летнего неба, но в них не было зрачков. Они были как два чистых, бездонных озера, в которых можно было утонуть.
На ней было вычурное, многослойное одеяние нежно-розового цвета, украшенное бесчисленными оборками, кружевами и лентами. А вокруг тонкой шеи была повязана широкая алая лента, завязанная сбоку пышным бантом.
Она стояла и смотрела на меня. И в ее бездонных глазах не было ни возраста, ни эмоций. Только вечность. Я стоял, как вкопанный, с открытым ртом. Такого я ж точно не ожидал.
— Так… лучше? — прозвенел ее голос. Он был тонким, но в нем будто слышались отголоски тысяч других голосов: мужских, женских, старческих. — Или этот образ смущает тебя еще больше, дитя человеческое?
«Дитя человеческое». Вот так, просто и без затей. Она смотрела на меня с легким, почти незаметным любопытством.
— Отставить загадки! — наконец выдавил я, и мой собственный голос прозвучал на удивление твердо. Возможно, это был последний рубеж обороны моего рассудка. — Я устал. Я хирург, а не чертов разгадыватель ребусов. А вы… вы… — я махнул рукой в ее сторону, — в общем, будьте добры, объясните мне все. Нормальным, человеческим языком. Без метафор про птиц, клетки и красные нити. Что происходит?
Ками склонила голову набок, и на ее губах, впервые за все время нашего знакомства, появилась живая, настоящая эмоция. Это была озорная, чуть насмешливая ухмылка.
— Эх, — вздохнула она, и ее голос вдруг потерял свою многослойность, став просто голосом веселой, чуть капризной девчонки. — Говорила я Эмма, что этот образ «непостижимой и загадочной богини» — полная чушь. Слишком пафосно. Слишком скучно. Но он уперся: «Все богини должны быть необъяснимыми, это создает нужный флер таинственности!». Тьфу! — она забавно надула губки.
Она щелкнула пальцами, и рядом с ней из белой пустоты соткались два изящных кресла. Одно для нее, другое — для меня.
— Присаживайся, — она плюхнулась в кресло, закинув ногу на ногу. Ее вычурное многослойное платье при этом забавно подпрыгнуло. — Разговор будет долгим.
Я с недоверием опустился в кресло. Оно оказалось на удивление удобным. Девочка-богиня устроилась напротив и посмотрела на меня своими невероятными глазами.
— Ладно, отмотаем пленку назад, — начала богиня деловым тоном. — Помнишь тот чудесный день, когда ты, профессор Шпаков, светоч российской торакальной хирургии и по совместительству ходячий плакат на тему «Как умереть от переутомления», решил, что спать — это для слабаков?
Я кивнул.
— Так вот, — она откинулась на спинку кресла. — Ты тогда не просто упал в обморок. Ты вроде как… умер. Ну, почти. Клиническая смерть, все дела. Сердечко твое, уставшее от кофеина и отсутствия сна, сказало: 'Ариведерчи! и остановилось. И вот тут на сцену выхожу я.
Богиня сделала театральную паузу, явно наслаждаясь моментом.
— Понимаешь, ты мне понравился. Давно я не видела таких упертых идиотов, которые с таким упорством гробят себя ради других. В этом было что-то… очаровательное. — она хлопнула в ладоши. — В общем, решила я тебе подсобить. Дать второй шанс. Перерождение. Новая жизнь, новые возможности, все дела. Я уже подобрала тебе отличное тело, в хорошей стране, с неплохими стартовыми условиями…