Но я не сдвинулся с места.
— Спокойной ночи, Мия-сан, — громко, отчетливо и подчеркнуто вежливо сказал я в сторону соседней кровати.
— И вам, Херовато-сан, — тут же донеслось в ответ. Голос старика был немного сонным.
Я услышал, как Мей сдавленно выругалась. Что-то вроде «Твою ж мать». Она еще постояла у моей кровати, сверля мою спину своим ледяным взглядом, а я лежал, смотрел в темноту и чувствовал себя абсолютно опустошенным.
Следующий день начался так же, как и предыдущий. С дыхательным тренажером и с порции безвкусной, склизкой рисовой каши. Мия-сан, как обычно, рано утром ушел на свои процедуры, и я остался в палате один.
Точнее, я так думал.
— Ну, и какого хрена это было вчера? — голос Мей, холодный и злой, как зимний ветер, разрезал утреннюю тишину.
Я медленно повернул голову. Она стояла у окна, скрестив руки на груди. Вид у нее был такой, будто она всю ночь не спала, а придумывала план моей мучительной казни.
Я молча взял тренажер и снова начал дуть, поднимая шарики. Нужно было чем-то занять руки и мысли.
— Я с тобой разговариваю, Херовато! — Мей подошла ко мне, ее шаги были бесшумными, но я чувствовал, как от ее приближения вибрирует воздух. — Ты что, решил поиграть в молчанку?
Я продолжал игнорировать ее, сосредоточенно пыхтя в трубку. Синий шарик лениво подпрыгнул и упал.
— Ах ты, кусок… — Мей осеклась, подбирая слова. В ее лексиконе, очевидно, было много нецензурных выражений, но она пока сдерживалась. — Ты хоть понимаешь, что у нас нет времени на твои непонятные обидки? Я в коме, если ты забыл! И пока ты тут дуешься, как мышь на крупу, мое тело может в любой момент отдать концы! Они могут просто отключить меня от аппаратов, понимаешь ты это, идиот⁈
Я с силой выдохнул. Желтый шарик улетел куда-то за тумбочку. Супер.
— Ты будешь со мной разговаривать или нет⁈ — Мей уже кричала.
И тут я не выдержал. Пружина, которая сжималась во мне последние сутки, лопнула. Я швырнул тренажер на кровать и вскочил.
— А с какого перепуга я должен с тобой разговаривать⁈ — громко проговорил я ей в лицо, забыв о том, что в коридоре могут услышать. — С какого хрена я вообще должен тебе помогать⁈
Мей оторопела. Она отступила на шаг, ее глаза расширились от удивления. Она явно не ожидала такой реакции. Она привыкла, что я огрызаюсь, язвлю, но чтобы я почти кричал…
— Ты… ты что несешь? — растерянно пробормотала она.
— То и несу! — я подскочил к ней, чувствуя, как у меня дрожат руки от ярости. — Ты! Сбила! Меня! Ты чуть не отправила меня на тот свет! Ты сломала мне ребра, ты устроила мне сотрясение мозга! А теперь ты стоишь здесь и требуешь, чтобы я тебе помогал⁈ Да ты в своем уме⁈
— Я… я думала, мы это уже выяснили, — ее голос дрогнул.
— Выяснили⁈ — я рассмеялся. — Да, мы выяснили! Бедная, несчастная профессорша, которая оказалась не в то время не в том месте! И я, как мать его благородный рыцарь, должен спасти прекрасную даму, попавшую в беду!
Я сделал еще один шаг к ней, и она инстинктивно отступила, пока не уперлась спиной в стену.
— Но вчера, Мей-сенсей, вчера я узнал одну маленькую, но очень интересную деталь. Деталь, о которой ты почему-то предпочла умолчать.
Я смотрел ей прямо в глаза, и видел, как в них зарождается страх. Настоящий, животный страх. Наверное, не будь я на таких эмоциях, то отошёл бы и извинился, но почему-то сейчас во мне пылал настоящий гнев.
— Ты болтала по телефону. Ты сбила меня, потому что тебе было важнее обсудить что-то по своему гребаному телефону, чем смотреть на дорогу! Ты поставила свой разговор выше моей жизни!
Мей замерла. Ее лицо стало белым, как больничная простыня.
— Откуда… откуда ты знаешь? — прошептала она. Ее голос был едва слышен.
— Полиция рассказала, — я злорадно усмехнулся, наслаждаясь ее реакцией. — Они завели на тебя дело, профессор. Уголовное. С отягчающими обстоятельствами. Так что, когда ты, если ты, очнешься, тебя ждет не только выговор от главврача, но и вполне реальный тюремный срок. И я, знаешь ли, буду свидетелем обвинения. И расскажу все в мельчайших подробностях.
Я врал. Как бы я был зол, навряд ли бы я пошел на нее с обвинениями. Но сейчас мне хотелось уколоть ее как можно сильнее.
Мей же молчала. Просто стояла, прижавшись к стене, и смотрела на меня.
— Так что извини, — я вернулся к своей кровати и снова взял в руки этот проклятый тренажер. — Но спасение преступников в мои врачебные обязанности не входит. Разбирайся со своими проблемами сама.
Я отвернулся от нее, давая понять, что разговор окончен. Я слышал, как она стоит у меня за спиной. Я ждал, что она сейчас взорвется, начнет кричать, обзывать меня последними словами. Но она молчала.