— Херовато? — надо мной склонилось знакомое лицо. Савамура. В его глазах плескалась такая смесь шока, восхищения и чистого, незамутненного изумления, что я чуть не рассмеялся. — Ты… ты как?
Я перевел на него взгляд, который, должно быть, выглядел совершенно пустым. Мозг все еще работал в аварийном режиме, пытаясь обработать последние события.
— Нормально, — прохрипел я, и голос прозвучал так, словно я только что проглотил приличный кусок наждачной бумаги. Я попытался провести рукой по лицу и с удивлением обнаружил, что рука липкая. Прекрасно. — Только, кажется, мне срочно нужен душ. Горячий. И, возможно, экзорцист. Думаю, какой-то мелкий бес в меня вселился, иначе я не могу объяснить, почему со мной постоянно происходит всякая дичь.
Савамура лишь улыбнулся, а потом все же спросил:
— Ты… принял у нее роды? Здесь? В лифте?
— Ну, не то чтобы я планировал, — спокойно ответил я. — В моем ежедневнике на сегодня было запланировано лишь страдать от боли в ребрах и посетить лечебную гимнастику. Про акушерство там не было ни слова. Просто так получилось. Можно сказать, осваиваю смежные специальности. Знаешь, для общего развития.
Я наконец оперся о стену, чтобы встать. Ноги, превратившиеся в ватные палочки, подкосились. Савамура тут же подхватил меня под руку, его хватка была на удивление крепкой.
— Осторожнее, шутник — пробормотал он, помогая мне выпрямиться. — Ты же сам еще пациент.
— Мелочи, — отмахнулся я, опираясь на него. — Кардиохирургия — это, знаете ли, скучно. Все время одно и то же: сердце, аорта, клапаны… Рутина. А тут — новые горизонты. На днях вот планирую заняться нейрохирургией.
Я говорил все это с абсолютно серьезным лицом, глядя Савамуре прямо в глаза. Савамура смотрел на меня, и я видел, как в его голове борются восхищение и подозрение, что я окончательно съехал с катушек. Наверное, он уже прикидывал, какому именно специалисту меня лучше показать — психологу или все-таки сразу психиатру. А я стоял, опираясь на его плечо, смотрел на суету вокруг и чувствовал себя невероятно, до одури уставшим. И все-таки встретил я его здесь, хоть и не хотел.
— Кстати, — сказал я, отстраняясь от него и пытаясь унять легкую дрожь в ногах, — а что ты сам тут делаешь?
— А точно, — Савамура растерянно моргнул. — Мне нужно было забрать кое-какие документы. У нас пациент, которого перевели из нейрохирургии, у него начались осложнения на сердце. Я как раз шел в архив, а тут… — он неопределенно махнул рукой в сторону лифта, — … увидел толпу. Все галдят, паникуют. А потом двери открываются, и там — ты. Сидишь на полу, как какой-то кровавый Будда, а сзади женщина с ребенком на руках.
Я хмыкнул. Зрелище, наверное, не из приятных.
— Ладно, герой, — Савамура ободряюще хлопнул меня по плечу, — пошли.
Он проводил меня до самой палаты, и я поплелся рядом, пытаясь скрыться от любопытных взглядов.
— Я пойду, мне нужно работать, — сказал Савамура, когда мы уже подходили. — Но я еще зайду. Обязательно. И принесу тебе дынных булочек. Кажется, ты заслужил сегодня целую тонну.
Он улыбнулся своей фирменной улыбкой и скрылся за поворотом коридора. Я проводил его взглядом, чувствуя укол благодарности. В этом безумном мире, в котором я оказался, Савамура был чем-то вроде островка адекватности.
В палате я принял душ и переоделся в чистое. Вода смыла с меня кровь, пот и стресс последних часов. Я стоял под горячими струями, закрыв глаза, и чувствовал, как напряжение медленно уходит из тела. Когда я, наконец, рухнул на свою кровать, чувствуя себя выжатым, как лимон, который не просто использовали для приготовления лимонада для целого полка солдат, а потом еще и пропустили через промышленный пресс, в палату заглянула Мей и тут же уселась на стул.
— Где были? — спросил я, и голос мой прозвучал хрипло. — Я уж думал, вы решили оставить меня в покое и отправиться в самостоятельное астральное плавание.
Мей медленно повернула голову. На её губах играла лёгкая, почти незаметная улыбка.
— Отдыхала, — ответила она с деланой ленцой, пародируя мой тон. — Принимала солнечные ванны на крыше, пугала голубей. Чем еще мне заниматься?
Я хмыкнул, наливая себе стакан воды из графина, стоявшего на тумбочке. Весь этот разговор был странно напряженным и неловким. Атмосфера между нами поменялась, и хоть больше я на нее не сердился, все равно не мог вернуться к тому общению, что было раньше. Как минимум пока.