Акио помолчал, а затем добавил:
— А в самом конце эта шавка пропищала самым приторным голосом: «Я… я надеюсь, вы не забудете о своем обещании. Место заведующей… оно ведь будет моим? Вы же не забудете об этой мелочи?».
Акио замолчал. В холле повисла мертвая тишина, нарушаемая лишь далеким писком какого-то аппарата. У меня в голове не было ни одной мысли. Только гул от осознания того, насколько глубока и грязна та кроличья нора, в которую мы угодили.
— Вот и все, шкет, — закончил Акио, поднимаясь. — Я тебе все рассказал. Больше я в это не полезу. Считай, что мы квиты за то, что ты меня развеселил.
Он уже собирался уходить, но я остановил его последним вопросом.
— Ты знаешь, кто этот «господин»?
Призрак-якудза остановился, но не обернулся.
— Я не знаю его имени, — сказал он, глядя в окно. Затем повернулся ко мне, и в глазах Акио блеснул холод. — И, если честно, знать не хочу. Меньше знаешь — крепче спишь.
Справка:
Пати́нко (яп. パチンコ) — игровой автомат, представляющий собой промежуточную форму между денежным игровым автоматом и вертикальным пинболом, необычайно популярен в Японии из-за особенностей местного законодательства.
Салоны патинко обычно включают в себя несколько игровых автоматов (называемых патисло или патислот), поэтому эти заведения выглядят и работают так же, как казино. Современные автоматы патинко имеют как механические, так и электрические компоненты.
Глава 21
Я остался сидеть один в гулкой тишине пустого холла, и слова Акио, как ядовитые осколки, впились мне в мозг. Томимо. Неужто это был он? Такой трусливый червяк решился на такой поступок, да что уж там, на преступление, надеясь все свалить на Мей? И все это — ради кресла заведующего, ради власти, ради того, чтобы убрать со своего пути ту, кто был талантливее и успешнее его.
Судя по всему, Томимо с этим загадочным господином все это замыслили уже давно. И, что самое главное, тогда они еще не знали, что Мей тоже попадет в кому. Но даже так, зная, что Мей не смириться с ложным обвинением, Томимо был уверен, что сможет выставить профессора виноватой. И ни капли в этом не сомневался, раз пошел на такое. И, что самое страшное, ему это почти удалось.
Меня захлестнула волна холодной, чистой ярости. Нужно было немедленно найти Мей. Она должна была это знать. Я вскочил с дивана и почти бегом бросился по коридору, направляясь к лифтам. Мне нужно было на шестой этаж, в кардиоторакальное отделение, к VIP-крылу. В тот момент я даже не думал, что буду делать дальше.
Тем временем
Мей Теруми уже несколько часов неподвижной тенью стояла у палаты Пак Чун Хо. Но это была не просто палата, а целый гостиничный номер люкс, спрятанный в отдельном, тихом крыле, куда имели доступ лишь избранные. Возле двери стоял охранник, специально нанятый семьей Пак, — внушительного вида мужчина в строгом костюме, с непроницаемым лицом и взглядом, который, казалось, мог прожечь дыру в стене. Он стоял абсолютно неподвижно, как каменный истукан, и Мей задавалась вопросом, дышит ли он вообще.
Она уже изучила все. График смен персонала, который висел на сестринском посту. Расположение камер видеонаблюдения — одна была направлена прямо на вход в крыло, вторая — на коридор, третья — на дверь в палату. Мей даже изучила маршруты движения врачей и медсестер. Но ничего. Абсолютно ничего подозрительного. Все было до тошноты рутинно и правильно. Медсестры заходили строго по расписанию, проверяли показатели на мониторах, меняли капельницы. Дежурный врач заглядывал каждый час, бросал беглый взгляд на аппаратуру и уходил. Все было тихо. Слишком уж тихо.
Мей уже начала думать, что их теория неверна, что она зря тратит здесь время, что преступник давно замел все следы и исчез. Может, стоило сосредоточиться на поиске медицинских причин ее комы, а не гоняться за призраками прошлого? В любом случае, после консилиума за господином Паком установился повышенный надзор, так что волноваться ей, вроде как, было не о чем. Мей была уверена, что семья Пака уже прознала о том, что произошло на собрании, так что не исключено, что в ближайшее время его вообще переведут в другую больницу. Так что же она забыла здесь, бесцельно слоняясь по кардиоторакальному отделению, когда двумя этажами выше ее тело лежит, все упичканное проводами?
В этот момент двери лифта в конце коридора открылись, и из них вышел мужчина. Ему было лет пятьдесят, может, чуть больше. Седые волосы на висках, строгое, изрезанное глубокими морщинами лицо, безупречный серый костюм. Он шел уверенным, быстрым шагом, и охранник у двери, увидев его, тут же вскочил и низко, почтительно поклонился.