— Но… вы же не знаете мой номер, — удивленно сказал я.
— Доктор, — усмехнулся господин Со. — Нет того, чего бы я не мог выяснить, если мне это нужно.
С этими словами он развернулся и ушел. Я проводил его спину задумчивым взглядом, а затем посмотрел на Мей. В ее изумрудных глазах я отчетливо прочитал один-единственный немой вопрос: «Что это, твою мать, только что было?».
Глава 22
Кофе в моем стаканчике давно остыл, превратившись в горькую, неприятную жижу, но я продолжал машинально его крутить, глядя на свое размытое отражение в темной, маслянистой поверхности. Мей плюхнулась на стул напротив, на котором только недавно сидел секретарь Со.
— Кажется, — сказал я, наконец нарушив тишину, и мой голос прозвучал хрипло. — Мы только что заключили сделку с дьяволом.
Затем я поведал Мей, что узнал от Акио.
— Томимо… — прошептала она, и в ее голосе прозвучало такое искреннее презрение. — Этот ничтожный, трусливый, бездарный червяк… Я не могу поверить. Я знала, что он интриган и подхалим, но чтобы пойти на такое…
— Поверьте, профессор, — усмехнулся я. — Ради власти и денег люди способны на многое. Даже такие, как он. Особенно такие, как он. Зависть — страшная сила. Она может превратить даже самого безобидного слизняка в ядовитую змею.
Мы помолчали, каждый переваривая услышанное. Понятного, если честно, было мало. Я все еще не мог понять, какой же у всего этого был мотив? Ясен пень, что про Томимо было все очевидно: он завидовал Мей, а тут как раз подвернулся случай ее подставить. Но я никак не мог понять, зачем же главному кукловоду это все? Если судить по словам Акио, то этого загадочного «господина» будто бы и не волновал так сильно Пак Чун Хо. Скорее, его интересовало именно то, как бы подставить Мей. Но тогда вариант с тем, что это кто-то из конкурентов и недоброжелателей господина Пака отпадает. Хотя, если смотреть с другой стороны, Акио же наверняка слышал не весь разговор, может, они это обсудили раньше?
Вдруг нашу напряжённую тишину разорвал пронзительный женский визг, а затем — панические, срывающиеся крики. Мы резко обернулись. В другом конце кафе, у столика возле стойки с десертами, где в витрине красовались аппетитные пирожные и торты, собралась небольшая, но быстро растущая толпа. Люди стояли, вытянув шеи, кто-то испуганно ахал, а кто-то, наоборот, растерянно оглядывался по сторонам. В центре этого круга была молодая девушка лет двадцати пяти, согнувшись пополам. Она судорожно хваталась руками за горло, ее лицо стремительно приобретало синюшный, почти фиолетовый оттенок, а глаза, полные животного ужаса, вылезали из орбит. Рядом с ней, в панике, металась еще одна девушка, беспомощно хлопая спутницу по спине и что-то испуганно причитая.
— Она подавилась! — крикнул кто-то из толпы.
— Тут есть врач?
Я, не раздумывая, вскочил на ноги.
— Пропустите! — рявкнул я, расталкивая зевак, которые, казалось, приросли к полу. — Я блин врач!
Толпа неохотно, с любопытством и толикой разочарования, расступилась. Я подскочил к девушке.
Она уже не могла дышать, ее тело сотрясалось в беззвучных, судорожных попытках сделать вдох. Девушка задыхалась. Каждая секунда была на счету.
— Отойдите! — скомандовал я ее подруге, которая продолжала в панике колотить девушку по спине, только усугубляя ситуацию. Я встал сзади, обхватил ее руками, сцепив их в замок чуть выше пупка, под грудиной. Одна моя рука была сжата в кулак, вторая — обхватывала ее сверху, создавая прочный, надежный рычаг. — Сейчас будет немного неприятно, — предупредил я и сделал резкий, сильный толчок вверх и вглубь.
Прием Геймлиха. Простой, как все гениальное, и невероятно эффективный. Мой кулак, как поршень, надавил на диафрагму, создав в легких избыточное давление, которое должно было вытолкнуть инородное тело.
Девушка издала хриплый, сдавленный звук, похожий на кашель. Я сделал еще один толчок. И еще. На четвертый раз из ее рта, словно пробка из бутылки шампанского в канун Нового Года, вылетел и со шлепком упал на пол небольшой, липкий кусочек моти — вязкого рисового пирожного. Девушка тут же согнулась, и ее сотряс судорожный, рвущий легкие кашель. Она жадно, со свистом, втянула в себя первую за последние несколько минут порцию воздуха. Цвет ее лица начал медленно, но верно возвращаться от синюшного к бледному.
— Дышите, — сказал я, придерживая ее за плечи. — Глубоко, но спокойно. Все хорошо. Все закончилось.
Она еще несколько раз кашлянула, а потом, опираясь на меня, медленно выпрямилась. Ее подруга тут же подскочила к ней, обнимая и что-то лепеча сквозь слезы.