Я медленно, опираясь на край кровати, попытался встать. Ноги, ослабевшие от долгого лежания, подкосились. Я успел ухватиться за стойку капельницы, чтобы не рухнуть.
— А ну-ка, стоять, альпинист! — раздался за спиной знакомый голос.
В палату, как всегда бесшумно, вошла медсестра Сакура. На ее лице была строгая, но в то же время заботливая улыбка.
— Куда это мы собрались, Херовато-сан? На Эверест?
— Почти, — прохрипел я. — В туалет. Это сейчас для меня примерно то же самое.
Она покачала головой, но подошла и подставила мне плечо.
— Давайте, я помогу. Но только до туалета и обратно. Никаких марафонов по коридору.
С ее помощью я совершил свой первый героический поход. Это было унизительно и больно, но в то же время это была маленькая победа. Я возвращался в свою кровать с чувством выполненного долга.
— А теперь — отдыхать, — строго сказала Сакура, укладывая меня обратно. — Если что-то понадобится — вот кнопка.
Она указала на красную кнопку у изголовья и вышла. Дверь снова открылась, на этот раз без стука, и в палату вихрем влетел Нишиноя. В одной руке у него был пакет из круглосуточного магазина, в другой — стопка журналов.
— Братец! Ты уже сидишь! Вот это я понимаю — сила воли! — он плюхнул свой пакет на тумбочку. — Савамура-сан не смог прийти. Его Томимо-сенсей загрузил какой-то срочной отчетностью по самые уши. Говорит, если он ее сегодня не сдаст, профессор лично проведет ему лоботомию тупым скальпелем. Так что он просил передать привет и вот это.
Рю достал из пакета банку с зеленым чаем и книгу. Толстую, в строгой обложке.
— Это от Инуи, — пояснил он, ставя банку и кладя книгу на тумбочку.
Я удивленно посмотрел на книгу. Название было выведено золотыми иероглифами: «Философские аспекты врачебной ошибки. Трактат о неизбежности фатума в медицинской практике».
— Инуи… прислал мне это? — я не верил своим глазам.
— Ага, — кивнул Рю. — Сказал, раз у тебя теперь много свободного времени, ты должен потратить его с пользой. А не на всякие глупости.
Я взял книгу. Она была тяжелой. «Философские аспекты…». Я усмехнулся. Это было так в духе Инуи — трактат о неизбежности смерти. Лучший подарок для пациента в реанимации, ничего не скажешь. Но почему-то мне стало тепло.
— А где мой телефон? — вдруг вспомнил я. — Он же был в кармане, когда…
Лицо Нишинои тут же стало виноватым.
— Эм… телефон… — он замялся. — Он, как бы это сказать… немного пострадал.
— Что значит «немного»?
— Ну… он принял на себя часть удара, — Рю отвел взгляд. — В общем, телефон вдребезги. Его отдали в полицию как вещдок. Вместе с остальными твоими вещами.
Я похолодел. Телефон. Это значит…
— Твою ж мать, — вырвалось у меня, и я хлопнул ладонью по кровати, тут же поморщившись от боли в ребрах. — Я же не звонил домой!Тетушки… они же с ума сойдут!
Я не звонил им уже три дня. Три! Тетушка Фуми, наверное, уже подняла на ноги всю полицию Токио. Я попытался встать, но Рю тут же остановил меня.
— Эй, эй, ты куда? Лежи! Тебе нельзя! Сакура-сан нас всех убьет, если узнает, что ты тут по палате маршируешь!
— Мне нужно позвонить! — я смотрел на него умоляющим взглядом. — Дай свой телефон! Пожалуйста! Они, наверное, уже все морги обзванивают!
Нишиноя посмотрел на меня как-то странно. А потом… он хихикнул. Не просто улыбнулся, а именно хихикнул, прикрыв рот ладошкой.
— Ты чего? — не понял я.
— Ой, братец, — он вытер выступившую от смеха слезу. — Расслабься. Насчет твоей семьи можешь не волноваться.
— В смысле — не волноваться? — не понял я. — Они пожилые женщины! Они…
— Херовато, — перебил меня Нишиноя. — В смысле, что вся больница уже в курсе, какая у тебя семья, — Рю сел на стул, и его лицо приняло заговорщицкое выражение. — Так что они уже все знают.
— Что «все»? — я ничего не понимал. Мозг, и так работающий в аварийном режиме, отказывался обрабатывать эту информацию.
— Ну, братец, садись поудобнее, — Рю потёр руки, явно предвкушая свой рассказ. — Это было эпично. В общем, на следующий день после аварии, где-то в районе обеда, когда в холле царил обычный больничный дзен — тишина, покой, редкие покашливания, — двери распахнулись так, будто их вынесли тараном. Я как раз в тот момент ходил за кофе.
Он сделал драматическую паузу, его глаза блестели.
— Внаш холл ворвалась целая делегация! Впереди, рассекая толпу, шла женщина. Невысокая, но с таким выражением лица, что, мне кажется, сам профессор Томимо, увидев ее, инстинктивно спрятался бы за стойку регистрации. У нее был взгляд генерала, ведущего армию на штурм.
Я мысленно застонал. Тетушка Фуми.