Вдруг дверь со скрипом открылась, и из нее вышел молодой парень в заляпанном фартуком форме повара. На его лице читалась глубокая усталость, перемешанная с легким раздражением.
— Эй, — окликнул я его, мой голос звучал хрипло и устало, словно я только что пробежал марафон.
Он смерил меня удивленным взглядом, его глаза расширились. Мой помятый вид и растрепанные волосы, видимо, не внушали доверия. Он нервно порылся в карманах, не сводя с меня глаз.
— Ты кто такой? — спросил он, с подозрением глядя на меня. В его голосе не было и тени гостеприимства.
— Я… я новый официант, — выдохнул я, пытаясь на ходу придумать правдоподобную историю. — Только что прилетел. Из Осаки. Меня должны были встретить, но я заблудился и опоздал. Шеф меня убьет.
Повар хмыкнул, достав из кармана пачку сигарет и зажигалку. Он окинул меня взглядом с ног до головы, и в его глазах читался явный скепсис.
— Из Осаки? В такой форме? — он покачал головой. — Что-то я тебя не видел в списках. Да и форма у тебя какая-то странная. Неужто застрял где-то? Или, может, перебрал в поезде?
— Я же был в дороге, — замялся я. Отмазка была так себе. — Долго летел. Но шеф же ждет. Сказал, если я не приду, то…
— То лично отрубит тебе голову своим самым острым ножом для суши, да? — закончил повар с усмешкой.
Я кивнул, решив, что это будет лучшей тактикой: соглашаться со всем.
— Но я понимаю, почему он такой, — вдруг сказал я. Мозг лихорадочно искал правдоподобную догадку, вспоминая обычные проблемы на кухнях дорогих ресторанов. — Он же известен своей требовательностью к персоналу. Но это понятно, такое дорогое заведение… Кто бы на его месте не был требователен, когда нужно угодить всяким богачам? — хмыкнул я, краем глаза отслеживая реакцию парня.
Повар замер. Его усмешка медленно сползла с лица, сменившись пониманием. Он окинул меня более внимательным взглядом.
— Все же, когда дело касается таких заведений, как «Небесный лотос», — я продолжил и постарался говорить так, будто это очевидно для любого, кто хоть немного в теме. — Любая мелочь может испортить репутацию. Особенно когда давление сверху становится невыносимым, не так ли? Например, из-за особых гостей или инспекций…
Повар медленно осмотрел меня. Его глаза сузились, но в них уже не было скепсиса, а лишь какая-то усталая, понимающая обреченность. Он посмотрел на пачку сигарет в своей руке, затем на меня.
— Хм. Ладно, заходи. И постарайся не попадаться на глаза шефу. Он сейчас в ярости.
Я благодарно поклонился и проскользнул внутрь, чувствуя, как по телу пробегает волна облегчения, смешанная с легким триумфом. Я оказался в узком тускло освещенном коридоре, который вел на кухню. Шум, гам, звон посуды, шипение масла на сковородках, крики поваров, смешанные с ароматами жареного мяса, соусов и пряностей — все это обрушилось на меня, как лавина. Я, стараясь быть незаметным, пробрался мимо шипящих сковородок, кричащих поваров и мечущихся официантов, к залу.
Наконец, я добрался до цели и начал беглым взглядом осматривать зал. Мне не понадобилось много времени. Профессор Томимо сидел за круглым столом в углу зала, напротив него, но спиной ко мне, сидел мужчина. Томимо, обычно такой напыщенный, теперь выглядел маленьким и жалким. Он сутулился, нервно теребил салфетку и что-то лепетал, заискивающе заглядывая в глаза своему собеседнику.
«Господин, — пронеслось в моей голове. — Вот он, тот, кто дергает за ниточки».
Мужчина, сидевший напротив Томимо, был одет в безупречно сшитый костюм. Он сидел прямо и уверенно, и от всей его фигуры веяло властью. Но самого главного я увидеть не мог: лица.
Решив, что надо попытаться немного пройти дальше и все же найти ракурс, откуда лицо загадочного «господина» будет видно, я начал шарить руками по карманам в поисках телефона. Я понимал, что сам я навряд ли узнаю этого человека. В бизнесе я совершенно не разбирался, так что оставалось лишь незаметно сделать фото и показать господину Паку.
Я мысленно застонал. Как можно было забыть телефон? Я переплыл океан, но утонул в луже. Я тяжело вздохнул. Ничего не оставалось. Сейчас я быстро взгляну на лицо «господина», максимально попытаюсь его запомнить, а затем попробую описать его господину Паку. План, конечно, был надежен, как швейцарские часы, но ничего иного не оставалось.