На востоке русские достигли Вислы. Казалось, теперь
Зловещая пауза на всех фронтах, пока войска перевели дух перед решающим натиском. Эта передышка длилась дольше, чем большинство людей с обеих сторон считали возможным.
Тотальная война означала тотальную мобилизацию, и об этом Геббельс заявил
Подробности 24 августа. Женщин до пятидесяти лет мобилизовали на работы.
чтобы освободить больше мужчин, годных к службе в армии. Для них была введена шестидесятичасовая рабочая неделя.
Военная промышленность. Все мужчины без инвалидности в возрасте от шестнадцати лет
Шестьдесят из них получили приказ служить в фольксштурме (ополчении) под началом Гиммлера и Боннана. Четырнадцатилетних детей использовали для управления зенитными орудиями. Неутомимая энергия Геббельса на гуманитарном фронте и
Шпеер на промышленном фронте, казалось, дал Германии совершенно новую жизнь, поскольку осенние ветры сдували листья с деревьев и
началась последняя страшная зима войны.
Ограничения, которые Геббельс теперь мог свободно налагать указом на
Германия была настроена решительно. Путешествия были фактически запрещены, театры закрыты.
закрыты, периодические издания приостановлены, газеты объединены и упрощены. Каждый
Были приняты все возможные меры для предотвращения распространения уныния, даже
Организованное избиение недовольных. Вся Германия была готова к
выиграть войну.
Перерыв на всех основных фронтах продолжался до декабря. Только в
На Балканах царила бурная активность: в августе капитулировала Румыния, в сентябре — Болгария, в октябре — Греция и Югославия. Венгрия
Гитлеру удалось продержаться до следующего года. Гитлер, который осенью был прикован к постели в состоянии тяжёлого упадка сил, тем временем
достаточно оправились, чтобы спланировать наступление на Западе, которое было запланировано
быть внезапным нападением в Арденнах с оккупацией Антверпена как
Конечная цель. На неё Гитлер сделал ставку из многих своих новых дивизий.
Эффективный, когда он был впервые запущен в декабре, к январю он доказал свою эффективность.
потерпеть неудачу. Его силы были рассредоточены по всей Европе,
Прибалтики на Северо-Западный фронт, надежды на победу было мало
для Германии, за исключением заблуждающегося ума Гитлера и агрессивного
Пропаганда Геббельса, начавшаяся в последние оставшиеся месяцы
празднуем самоуничтожение Германии перед лицом ее врагов.
Гитлер оставил свою военную штаб-квартиру в Растенбурге, Восточная Пруссия, и
вернулся в свою разрушенную бомбежками канцелярию; именно здесь находился бункер,
глубокое бомбоубежище под землей, которое должно было стать последним пристанищем Гитлера
резиденции, были построены в саду. Некоторые из тех, кто присутствовал на
Гитлер, от генералов до секретарей, свидетельствовал о состоянии его ума и
Его тело в это время. Его ярость чередовалась с приступами жалости к себе; он чувствовал себя покинутым и преданным теми самыми людьми, чьи жизни и благополучие он
жертвами на фронтах. Он казался полупарализованным и старческим в своих движениях. Голова его дрожала. Его глаза, по словам Герхарда Больдта,
Офицер, который встретил его впервые в феврале 1945 года, имел «
неописуемое мерцающее свечение… создающее устрашающий и совершенно неестественный вид
Эффект». Тем не менее, он сохранил свой «странно проницательный взгляд». 1 Никакие призывы отступить и перегруппировать свои силы не помогли; никакие призывы сохранить Германию
ради будущего благополучия своих граждан. Он сказал Шпееру за шесть недель до
конец: «Если война будет проиграна, погибнет и нация». Он считал, что
Германия потерпела неудачу и должна пасть перед вторгшимися ордами
Россия. Он думал только о разрушении – о выжжении земли, о
минирование заводов, мостов и железных дорог, гибель людей, слишком слабых, чтобы
Заслуживает жизни. Он отказался слушать плохие новости с фронта, поскольку его
враги приближались к Германии, а русские приближались к Берлину.
Когда Геббельс прислал ему альбом с фотографиями, запечатлевшими воздушные налеты,
ущерба, Борман отправил их обратно с запиской, в которой говорилось: «Фюрер не хотел, чтобы его беспокоили такие несущественные вопросы».2
Для Гитлера война была делом карт и бумаги, вдали от
Кровь и беспорядки. Растенбург был местом, где были лужайки, озера и
леса, пейзаж, как выразился Болдт, который «не имел ничего общего с
ужасы войны». Он не видел ни фотографий, ни фильмов с фронта.