Науманн раскрыл кое-что из атмосферы, в которой жил Геббельс.
И его семья теперь жила. Пока Гитлер настаивал на неотложности войны,
Геббельс был освобожден почти от всех своих обязанностей. Его
Министерство было практически уничтожено, и активная защита Берлина, насколько это было возможно,
теперь находился под руководством, хотя и не под контролем, самого Гитлера.
Геббельс проводил много времени со своими детьми, играя с ними, читая им и утешая их в этой трудной и неестественной жизни.
Магда была занята тем, что следила за тем, чтобы их одежда была выстирана и приведена в порядок, потому что в
спешка их отъезда в Бункер, которую она привезла с собой неадекватный
запас одежды. Она думала, что их заточат под землёй.
Лишь на короткое время. Им предстояло продержаться там девять дней.
Больдт отдаёт дань уважения мужеству Магды. «Фрау Геббельс, — писал он, —
«не проявлял никаких признаков страха смерти до самого конца. Живой и
элегантно, она поднималась по лестнице, всегда делая два шага одновременно, при этом
Мы спустились. Она всегда дружелюбно улыбалась всем, кого встречала... Она
проявила замечательную силу духа, несомненно, вдохновленную ее фанатичным
Религиозная вера в Гитлера. Мы не можем точно сказать, насколько она была сильна в тот момент.
была по-прежнему искренна; но несомненно, что она не только была движима очень сильными политическими и социальными амбициями, но и предалась слепому поклонению фюреру ».10
Геббельс наблюдал за приходом и уходом мужчин на более активном
Науманн говорит, что он много читал и продолжал
вести свой дневник. Он принимал участие в конференциях, которые проводил Гитлер.
вызвали, и он в какой-то степени разделил то, что осталось от фюрера
Личная жизнь. Болдт описывает Геббельса на совещании с Гитлером следующим образом: «Этот маленький худой человек… сжался и выглядит очень бледным и…
Впалые щеки. Он редко задаёт вопросы; чаще всего он молчит и внимательно следит за картой; за игрой своих черт и своим
Обычно фанатичные глаза выдают мучительные тревоги». 11 Однако Науманн утверждает, что Геббельс высказывал свое мнение тогда, когда хотел.
Надежда в ночь на 22 апреля все еще была сосредоточена на генерале Венке.
Двенадцатая армия, которая находилась к юго-западу от Берлина на Эльбе; Гитлер послал
Ночью Кейтель прибыл в штаб Венка с приказом продолжить путь
Однажды, к помощи Берлину, он всё ещё отказывался двигаться на юг, повторив это Гиммлеру, который позвонил ему ранее в тот же день.
из Хоэнлихена. Именно этот отказ, вместе с его разрешением,
каждый мог уйти, если хотел, что и определило отъезд многих из
Окружение Гитлера: генералы, адъютанты и секретари.
На следующий день, в понедельник, 23 апреля, произошли драматические события.
юг Геринг, вдохновленный известием, принесенным его представителем в Берлине генералом Коллером, планировал взять на себя руководство рейхом и
На севере Гиммлер, колеблясь,
его чувство долга, имел свою первую встречу со шведским графом Бернадотом
с целью организации капитуляции Германии в этом районе перед западными союзниками. В самом Берлине Шпеер нанёс последний визит Гитлеру и признался в том, что так тяжело лежало на его совести: он не выполнил
Приказ фюрера уничтожить ресурсы Германии. Гитлер, необычайно
успокоился, простил его. Он ещё раз объяснил, что решил стрелять.
себя в бункере, когда придет время, и чтобы его тело сожгли так,
чтобы он не стал показным экспонатом для завоевателей. Геббельс
продолжал поддерживать его в этом решении, и Шпеер также согласился, что это было
правильно. Борман один продолжал тщетно пытаться заставить фюрера изменить свое решение.
Даже в этот последний момент он не искал мученической смерти, и к тому времени единственный способ побега из Берлина был по воздуху, над русскими танками.
и орудия; русские войска вели бои по всему Берлину и оставили
под сушей подразумевался обход русских линий.
Но если Гитлер был спокоен со Шпеером, то он был вне себя от гнева из-за
Телеграмма Геринга. Под нажимом Бормана и Геббельса он отклонил
Геринг покинул все свои кабинеты и приказал СС в Оберзальцберге арестовать его за государственную измену. Больдт пишет, что Геббельс «кипел от ярости, и
Он выразил свои чувства театральным потоком слов. Его преувеличенные
протесты о чести, вере, долге, крови и т. д. не увенчались успехом
чтобы скрыть свою зависть и личную ревность к Герингу, который, как это ни странно,
Казалось, он собирался выскользнуть из петли». 12 Как бы то ни было, Геббельс, несомненно, был готов разделить судьбу Гитлера по собственному желанию,